В поисках Нового града - 50

Глава шестая

Живым и только до конца

Май-июнь 1960 года — самое тяжелое время моей жизни. Даже в тюрьме и лагере было легче. Устройство в школу, когда бы то ни было в дальнейшем после опубликования обо мне статьи в журнале стало невозможным. Но в это же время я лишился работы и в журнале. Анатолий Васильевич показал мне злополучную статью (я так же, как и в первый раз, о ней узнал последним). Со вздохом он сказал: «Вы понимаете, что после этого работа ваша в журнале невозможна». И спросил: «Что вы думаете предпринять?» А я и сам этого не знал.

Правда, был один выход, казалось, самый простой. Мне его указали в журнале «Наука и религия».

Надо сказать, что, прочитав злополучную статью, я тотчас написал ответ. Отчетливо помню, как писал я его в своем деревянном домике. Был жаркий июньский день. Окно было открыто в сад. Пышным цветом цвела сирень. Писал, сидя у открытого окна. И по мере написания лист за листом подавал своим соседям-друзьям (матери и сыну), которые сидели в саду под окном и жадно читали.

Затем статью отпечатал и отнес в редакцию журнала. Я предстал перед секретарем редакции Завелевым, также бывшим чекистом, выгнанным из КГБ, как и Бартошевич, за еврейское происхождение.

Как оказалось впоследствии, он-то и был автором статьи обо мне под псевдонимом «Воскресенский».

Представ перед ним, я сказал: «Я Левитин-Краснов. В вашем журнале появилась статья обо мне. Я принес вам ответ». Он: «Ну и как вы думаете реагировать на эту статью?» Я: «Надеюсь, вы не думаете, что я с ней соглашусь». «А нас больше бы всего устроило, если бы вы с ней согласились. Вы же понимаете, товарищ Левитин, что мы вовсе не заинтересованы в том, чтобы выгонять людей».

Я молча вынул из стопки лист, на котором стоял заголовок, напечатанный крупным шрифтом: «Не купите и не запугаете. Не запугаете и не купите». Протянув этот лист Завелеву, я сказал: «Читайте!» Он ответил: «Очень жаль. Вы человек еще не старый». Молча я вышел, сказав: «Прощайте!»

Таким образом, положение казалось безвыходным. Вадим в это время лежал в больнице. Поэтому я сам стал разносить отпечатанные экземпляры по церковным адресам. Отнес многим священникам. Всем членам редакции. Не утерпел. Занес старому другу Павлову. Не заходя к нему, сунул статью в почтовый ящик, надписав: «Малодушным да будет стыдно!» Словом, Левитин в своем репертуаре.

Это было начало. Начало самого фантастического периода моей жизни, который длился в течение 14 лет. До самого моего выезда из России в сентябре 1974 года.