А осенью разговор в кабинете директора: «Я слышал, вы расспрашиваете, что с вами было весной на вечере. Могу сказать. Вы лежали как пласт, а дорога вокруг вас была на километр непроезжая. Как это могло быть?»
Я (смущенно): «Да не знаю. Ребята подливают водку стаканами. Я пью по привычке».
Завуч (интересная, язвительная дама): «Странные у вас, однако, привычки!»
А весной, во время каникул, побывал в Ленинграде, в моем родном, обожаемом Питере. Увидел Дору Григорьевну. Наконец-то. Трогательная встреча. После стольких лет. Через три дня, однако, поссорились. Мирясь, вручил ей стихотворение, написанное сразу после ссоры. Поссорились мы на улице, проходя по Большому Проспекту, на Петроградской стороне.
«Была весна и ветер был,
Сказала ты: „Довольно,
Давно огонь наш отчадил“.
И стало весело и больно.
Свернул в Гребецкую, во мрак,
Легко здесь и спокойно,
Лишь пьяный возится впотьмах
И стих слагается невольно.
Коленце, угол и доска:
„Тут жил поэт — Михайлов“.
И грязь, и слякоть, и тоска…
Так застрелился Свидригайлов.
Да, здесь, у этой каланчи,
В такой, должно быть, вечер
Провыл последнее „прости“
Ему такой же ветер.
И я свое уж отчудил,
Легко мне и спокойно,
Давно огонь мой отчадил,
И лишь немного больно».
Свободное копирование
