Кончил год экстравагантно. Для выпускного вечера было снято помещение столовой около Садовой-Каретной. Духота страшная. Набралось в небольшом помещении 200 с лишним человек. Сначала сидел с учителями. Речи. Обычные учительские разговоры. Выпиваем по маленькой. Тоска зеленая.
Перешел к ребятам. У этих весело. Подносят мне водку в стаканах (принесли с собой). Чокаюсь с одним, с другим, с третьим. И вдруг… провал…
Открываю глаза: лежу на диване. Большая, типичная рабочая комната, разделенная занавесками на 3 части. Рядом со мной аккуратно сложенный вычищенный пиджак. Ничего не могу понять. В это время приходит парень (Миша Катков), учился у меня два года. Хороший парень, но с ленцой. Собирался однажды жаловаться на него родителям. Подходит ко мне: «Как себя чувствуете?» — «Ради Бога, как я к тебе попал?» — «Потом, потом об этом…».
Ложится на пол. Соображаю: вчера был вечер. В хорошеньком виде меня, значит, привезли к нему. Сейчас проснутся родители Михаила, в хорошем я положении. Встаю. Голова трещит, в глазах все двоится. Трогаю за плечо Михаила. «Открой мне дверь. Как это вышло?» Он меня провожает: «Да, ничего. Говорят, Анатолий пьяный, вызвали грузовик, хотели везти к вам домой». Я говорю: «Везите ко мне». — «Ну, спасибо». На прощанье все-таки парень съязвил: «Хотели у меня побывать — вот и побывали!»
Иду по улице. Безлюдье. Рано, пять часов. Дохожу до Новослободской. В сквере сажусь на скамейку. На воздухе развезло. Слышу на соседней скамейке разговор троих рабочих: «Пьяный. Еврей. Вот и евреи пьют». Встаю, подхожу. «Нет, евреи не пьют, но у меня мать русская, видимо, она все дело испортила».
Когда рассказывал потом матери об этом эпизоде, она сказала: «Мерзавец» — и много смеялась.
Свободное копирование
