На моей памяти Варвара Санна не держала никаких домашних животных. Но, как оказалось, перед войной у неё была любимая кошка. ВС говорила, что её кошка была необычайно умная. Если она хотела есть, никогда не мяукала, а вместо этого подходила и молча заглядывала в глаза. В воскресенье 22 июня 1941 года, когда объявили о начале войны, Варвара Санна почему-то была в Ленинграде, а дети, кошка и, наверное, мама Варвары Санны – на даче под присмотром тёти Раи (Раисы Иосифовны Кобылянской, сестры деда Кобылянского). Все начали поспешно собираться в город, а кошка в это время бродила где-то в окрестностях по своим делам. В суматохе тётя Рая не нашла кошку, не стала дожидаться её возвращения, и они так и уехали, бросив любимицу ВС на произвол судьбы.
– Никогда ей этого не прощу! – говорила про тётю Раю Варвара Санна, вспоминая эту историю.
Вместе с тем ВС с большим уважением относилась к тёти Раиному блокадному прошлому.
– Тётя Рая всю блокаду провела медсестрой в Ленинграде, – многократно подчёркивала она, когда о тёте Рае заходила речь, пока я была маленькой и никак не представляла себе, что такое ленинградская блокада. Так в моём сознании с самого раннего детства и отложилось, что это нечто из ряда вон выходящее.
Тётю Раю, которая, между прочим, успела в молодости послужить медсестрой ещё и на Первой мировой войне, я помню тихой, деликатной, совершенно седой маленькой старушкой, время от времени приходившей к Варваре Санне в гости и всегда очень прямо сидевшей в кресле. Из своих скромных средств она неизменно каким-то образом ухитрялась выкраивать деньги на подарки нам, своим внучатым племянникам. Присылала нам в Магадан посылки с игрушками и очень вкусными ленинградскими сливочными тянучками. А когда я гостила в Лениграде, водила меня в универмаг ДЛТ, чтобы я сама могла выбрать там себе игрушку, и необычно называла тамошних неласковых продавщиц «барышнями».
Выйдя на пенсию в цветущем возрасте пятидесяти пяти лет, Варвара Санна расходовала лишнюю энергию, занимаясь общественной (то есть бесплатной) партийной работой – в комитете народного контроля Дзержинского района и в домовом комитете Жилищно-эксплуатационного управления № 14.
Я как-то раз спросила её, что она делает в народном контроле. И неожиданно узнала, что комитет народного контроля использует своих общественных членов в качестве подсадных уток. Заходит такая старушка-пенсионерка, божий одуванчик, в магазин и просит взвесить ей триста грамм конфет или полкило сыра. А потом внезапно достаёт удостоверение народного контролёра и требует контрольного взвешивания своей покупки. И в случае обвеса, который в советской государственной торговле был совершенно обычным делом, составляет о нём соответствующий акт – со всеми вытекающими неприятными последствиями для работников магазина. Такая борьба за справедливость хоть и не могла остановить половодье магазинного жульничества в СССР, конечно, была очень в духе принципиальной и решительной Варвары Санны, и неудивительно, что в народном контроле её высоко ценили и регулярно награждали грамотами, некоторые из них сохранились и до нынешнего момента.
Кстати о наградах. Были у Варвары Санны и две-три медали, выданные ей советской властью, которые она никогда не носила и никому не показывала, а держала где-то в недрах своего туалета. Когда я была маленькая, ВС давала мне их поиграть. Медали были все юбилейные, помню из них две: одна серебряная, вроде бы с солдатом в каске и с автоматом ППШ, должно быть, к какому-то из юбилеев победы над фашизмом, а вторая, доставшаяся ВС уже при мне, золотая к столетию Ленина, с крупным лысым профилем последнего.
Про свою работу в домовом комитете ЖЭУ № 14 Варвара Санна рассказывала мне в начале 1980-х годов такую историю. Однажды какая-то старушка преклонных лет, проживавшая на территории, подведомственной домовому комитету ВС, собралась выехать в Израиль на ПМЖ для воссоединения там со своими взрослыми детьми.
Просто так, по своей воле покинуть пределы СССР его жители не имели права, а чтобы получить в ОВИРе разрешение на любой выезд за границу, гражданину Советского Союза, как известно, требовалось представить туда среди прочих документов и характеристику. В характеристике в превосходных степенях следовало перечислить достоинства выезжающего: его политическую зрелость, трудовые успехи, общественную активность, высокие моральные качества и т.п. Работающим текст такой характеристики заверял так называемый «треугольник»: директор, секретарь парткома и глава профкома учреждения или предприятия. А неработающим – домовой комитет по месту жительства.
Собравшаяся в Израиль старушка уже давно была на пенсии, и Варвару Санну отрядили написать ей характеристику для ОВИРа. ВС подошла к делу ответственно и отправилась в коммунальную квартиру, где проживала выезжающая, для беседы с её соседями с целью получше узнать характеризуемую.
Соседи собравшейся в Израиль старушки приветствовали миссию Варвары Санны с большим энтузиазмом.
– Пусть её скорее от нас забирают! – в один голос заявили они. – Бабка вредная, склочная, никакого житья от неё нет! Со всеми скандалит! Плюёт на кухне в чужой суп! А когда остаётся в квартире одна, накидывает крюк, а сама уходит в ванне мыться, и домой уже никто не может попасть, сколько ни звони и ни стучи!
– Э-э, милые, – сказала им Варвара Санна. – Если я всё это в характеристике напишу, так ведь никто её в Израиль не пустит…
И составила на вредную старушку положительную характеристику.
