авторов

1427
 

событий

194062
Регистрация Забыли пароль?

Родные - 6

12.10.1941
Киев, Киевская, Украина

После краха святошинского дома Константин Иванович доживал последние годы у моих бабушки и деда в Киеве в Политехническом институте. Целые дни читал Библию и «Брокгауза и Эфрона» и сам набивал себе папиросы. Все страницы 88 томов энциклопедии были пересыпаны табаком. Энциклопедию, которую мне потом отдала Ариадна Павловна, я по молодости и глупости продал.

Константин Юрьевич, будучи здравым экономистом, сперва уехал в Грозный — к нефти. Революция 1905 года ему многое объяснила и интерес к революционным партиям он потерял уже в ссылке. Около 1921 года, с началом НЭПа, он вернулся в Москву. Как видному в прошлом участнику революционного движения, ему дали целых две комнаты в барской (теперь коммунальной) квартире на Тверской. По тюрьмам и ссылкам он был хорошо знаком с Орджоникидзе и с другими коммунистическими лидерами и без труда нашел место экономиста в какой-то структуре, пытавшейся смягчить голод в России.

Но я не знаю в истории революционной эпохи человека с подобной биографией, так достойно и мужественно прожившего свою жизнь. Во-первых, в отличие от многочисленных чичериных, литвиновых, красиных и прочих, отошедших от революции после ужасов 1905 года и быстренько вернувшихся к победителям — большевикам, он не стал закрывать глаза на то, что твориться по всей России, не стал вторично или первично вступать в победившую коммунистическую партию. С аристократическим польским гонором, высоким достоинством и здравым смыслом не дал себя сманить предлагавшимися ему Орджоникидзе ни должностями, ни привилегиями благодаря чему, кстати говоря, всех бывших друзей пережил. До самого конца он точно понимал, где живет, кто его окружает и не только не принимал участия ни в каких творимых преступлениях, но старался хоть как-то смягчить их результаты.

В 1922 году по предложению Ленина Сталин был выдвинут на вполне техническую должность оргсекретаря ЦК ВКП(б). Должность сперва была не из самых важных, но ЦК все же послал двух своих членов, Ларина и Ротштейна, проверить на Кавказе биографию Сталина. Результаты были неутешительны, с написанной Сталиным анкетой не совпадали, но Сталин был утвержден и, конечно, ничего не забыл. Проверявшие члены ЦК стали одними из первых его жертв. Константин Юрьевич до конца жизни даже из своей пенсии помогал вдове и дочери Ларина, с которым он познакомился где-то в Сибири.

Дом, где жили Чарнецкие, находился совсем рядом со школой, где учились дети кремлевской камарильи. Поэтому вовсе не за революционные заслуги Константина Юрьевича, а просто по месту жительства моя тетка, Татьяна Константиновна, оказалась в одном классе с Васей Сталиным и дочерью Карла Радека. Когда тетка после уроков по-соседски попыталась привести в гости Васю, она была нещадно обругана, и ей было запрещено поддерживать с ним знакомство — однажды Сталин принес в школу пистолет. С дочерью Радека отношения и вовсе не сложились, девочка была замкнутая и очень высокомерная. Но когда Карла Радека арестовали, Константин Юрьевич предложил дочери пригласить одноклассницу провести лето у них на даче, которую снимали в Кратово. Дочь Радека из страха в классе  уже никто не замечал. Из революционной компании изредка осмеливались так вести себя только Микояны, но Анастас Иванович и сам был по горло в чужой крови.

Уже в 1950-е годы среди приятелей Константина Юрьевича оставался в живых лишь один венгр — Ференц Мюнних. После венгерского восстания 1956 года в Кремле его решили сделать премьер-министром. Через пару месяцев он позвал к себе в гости в Будапешт Константина Юрьевича (выживших знакомых у всех них уже оставалось очень мало). Константин Юрьевич не поехал даже в гости в Венгрию, тем более, что жена и дочь премьер-министра оставались заложниками в Москве.

К сожалению, я не виделся с Константином Юрьевичем в последние десять лет его жизни. Году в 1965-ом, приехав к ним к ужину, я, совершенно не придавая этому значения, как о всем известном обстоятельстве, упомянул, что в Московский университет евреев не принимают. Начавшийся скандал не поддается описанию. Константин Юрьевич кричал, что я клевещу на Московский университет, клевещу на весь русский народ, у которого никогда не было антисемитизма.

— Это у вас на Украине водится всякая шваль, и там может быть что угодно, но в России антисемитизма никогда не было, а оболгать Московский (почти с трепетом) университет — это просто кощунство, — кричал он мне.

Успокоить Константина Юрьевича было невозможно, объяснять, что мне только что однокурсники рассказывали, как Ковалев на нашем факультете «топил» на вступительных экзаменах еврейских детей (книга Сендерова «Интеллектуальный геноцид» об экзаменах на физическом факультете еще не была написана). И я перестал у них бывать.

Опубликовано 13.05.2020 в 17:12
anticopiright
. - , . , . , , .
© 2011-2024, Memuarist.com
Idea by Nick Gripishin (rus)
Юридическая информация
Условия размещения рекламы
Поделиться: