Дневник смутного времени - 5

29 МАЯ 1990 г.

Мы с Любой Сычёвой в большом унынии: прозевали митинг «Народного фронта» под названием “Россия  вспрянет ото сна”, который проходил вчера на набережной реки Волги. Я увидела объявление на столбе только сегодня, когда вела моего четырёхлетнего сыночка Шурика в детскую поликлинику. Вернувшись домой, сразу же позвонила Любе на работу и начала горько жаловаться на то, что отстала от политической жизни. Люба тоже была не в курсе: она провела оба выходных в саду. Тогда я предложила ей всё-таки вступить в «Народный фронт». А то мы так и останемся на обочине, в стороне от главных дел и событий. Увидим листовочку – придём на митинг, а не увидим -  так тю-тю, как вчера получилось. А уж своих-то участников демократического движения «Народный фронт», наверняка, оповещает. Люба замямлила в ответ, что она не очень-то разделяет позицию «Народного фронта» и связывать себя какими-то обязательствами не хочет. Вот листовки расклеивать, это да…

- И вообще, чем мы там будем заниматься? – спросила она.

- Может, у них газета есть. Мы могли бы в ней сотрудничать.

- Но я ведь не пишу... (Врёт!)

Короче, мы договорились до того, что после летнего отпуска она отведёт меня  в «Народный фронт», но сама записываться не будет, потому что «ей там не обрадовались». А я подумала: «А почему, собственно, нам должны были любезно предлагать записаться в «Народный фронт»? В такие организации не приглашают, в них вступают сознательно, без чьей-либо указки, да ещё, возможно, с испытательным сроком».

Кстати, в “Северной правде” за 27 мая появилась очень интересная статья об истории возникновения костромского «Народного фронта» и о братьях Орловых. Стоит, пожалуй, её вырезать и положить в дневник в качестве исторического документа.

ПРИЛОЖЕНИЕ

Отрывок из корреспонденции Л. Кириленко «Как трещат наши кости...» («Северная правда», 1990, 27 мая).

Настало время, когда уже не скажешь, что движения Народный фронт в Костроме не существует. Сторонники “НФ” меня поправят, а возможно, обидятся, т.к. уверены, что время это настало намного раньше. Противники “НФ” меня тоже поправят и, возможно, одёрнут, т.к. знают: Костромской народный фронт официально не зарегистрирован. А раз официально не зарегистрирован  -  значит, и не существует. Для газеты, журналиста, который в ней работает, существует другой критерий: общественное мнение, почта. Мы получили десятки писем от людей, согласных с действиями “НФ”, и от людей, активно осуждающих эти действия. А теперь давайте подумаем над таким вопросом: разве можно соглашаться или не соглашаться, спорить или ругаться с тем, чего нет? Осуждать или приветствовать то, чего нет? К слову сказать, такого потока читательских размышлений ещё не вызывали действия ни одной официально утверждённой организации нашей области.

Ещё один вопрос: как назвать тех, с кем я буду сейчас беседовать, - лидерами “НФ”? Может быть, называть их просто “братья Орловы”? Но в таком случае, почему я решила взять у них интервью? А ведь меня интересует, как им, тем, которых “якобы нет”, удалось собрать на экологический митинг во много раз больше народу, чем тем людям, которые официально работают лидерами? И что главное: этот и многие другие вопросы интересуют не только меня, но и многих других костромичей. Например, Г. Туманин, член КПСС, прямо спрашивает в своём письме: “Организаторы митинга, кто они? Что они сделали в своей жизни для области, для города Костромы? Чего они хотят?”

- Итак, Леонид Юрьевич, Михаил Юрьевич, ответьте, пожалуйста, на этот вопрос. Кто вы?

Л.Ю. Орлов: Родился в 1955 году,  закончил Ленинградский институт культуры, работаю директором Костромской детской музыкальной школы №1, женат, имею двоих детей 7 и 11 лет.

М.Ю. Орлов: Родился в 1953 году, закончил консерваторию в Петрозаводске, работаю директором Костромской музыкальной школы №4, женат, у меня трое детей от 8 до 3 лет.

- Поймите товарища Туманина и ещё многих, которые думают так же. У нас вплоть до нынешнего времени лидеров назначали сверху. А вас никто лидерами не назначал, не утверждал. Самозванцы, выходит?

М.Ю.:  Не надо называть нас лидерами. Зачем? Нас выбрали членами координационного совета на собрании Костромского “НФ”. Не для званий мы туда пришли, не для лидерства как такового.

- Почему вы решили вступить в Народный фронт, как это случилось?

М.Ю.:  Была какая-то смутная потребность принять участие в демократическом движении. Эта  потребность не сразу оформилась в желание, в действие. Полтора года назад мы узнали, что на стадионе “Спартак” проводится митинг Народного фронта. Пришли человек 10, митинг не состоялся. Было очень обидно. К этому времени мы серьёзно задумывались над тем, что в области может быть построена АЭС, и никто этому не воспротивится, руководители области, как всегда, на приказ строить АЭС “возьмут под козырёк”.

Никто, кроме населения области, народа, этому не сможет противостоять. В брежневские времена была провозглашена активная жизненная позиция каждого. Тогда это было смешно, потому что все видели разницу между тем, что говорилось, и тем, что делалось. Сегодня у активной жизненной позиции всё-таки появился смысл.

У меня трое детей. Мне в любом случае придётся отвечать перед ними. Просто жить и смотреть, как будут строить АЭС, как из школ уходят учителя-мужчины, как более престижным стало быть продавцом, чем музыкантом, учителем, врачом, учёным? Во всём мире педагог – это мужская профессия. Но у нас эта профессия не кормит человека. А если уж мужик в библиотеке – значит, он немного болен. Почти так же смотрят и на учителя.

Л.Ю.: В начале февраля мы увидели объявление на столбах, что Народный фронт проводит собрание. И пошли. Пришло около 100 человек. Уровень собрания был настолько низок, что можно было говорить о серьёзной дискредитации народного движения. Люди уходили, не получив ответа, в чём цели движения. Мы выступили, и решением собрания были введены в координационный совет.

- В чём же цели?

Л.Ю.: Программной задачей Костромского народного фронта является всемерное содействие гражданам г. Костромы в реализации ими всей полноты социально-политических и иных прав и свобод, провозглашённых в Конституциях и законодательных актах СССР и РСФСР, в международных правовых и гуманитарных актах, к которым присоединился СССР, в документах ООН и иных международных организаций, работающих с участием СССР, на основе приоритета общечеловеческих ценностей над классовыми, групповыми и иными, на основе приоритета интересов личности над интересами государства.

- У многих наших читателей ваша программа заранее (ведь они её не читали) не вызывает доверия. Мне показалось, вы лично, с вашим музыкальным образованием, не вызываете доверия. М. Фёдоров, ветеран войны и труда, член КПСС с 1942 года, пишет: “Для рывка вперёд нужна комплексная программа экономического, политического, социального, экологического и культурного развития. А что может предложить директор музыкальной школы Л.Ю. Орлов? Он совершенно несведущ в этих вопросах”.

Л.Ю.: Что могу. Мы понимаем скромность нашего вклада в демократическое движение. Но если, допустим, и в Поназыреве, и в Вохме будут люди, готовые вносить свой посильный вклад в развитии демократии в обществе, то разве это хуже, чем ничего?

- Леонид Юрьевич, давайте извиним некоторую запальчивость ветерану и то, что он, не зная, в чём вы сведущи, а в чём несведущи, твёрдо заявляет, что вы совершенно несведущи ни в чём. Давайте его поймём. Он удивился, неужели в области нет никого, кто бы разбирался в экономике и политике лучше, чем вы? Дело в том, что так думает не только М. Фёдоров. Вот и Л. Меренков как бы  продолжает эту мысль: “Истинный труженик, советский гражданин… если он думает и молчит, то это вовсе не значит, что ему нечего сказать”.

Л.Ю.: Конечно же, есть и в Костроме, и в области люди, которые разбираются во всём лучше, чем мы. Но что же делать, если они пока молчат? Я согласен, что им есть, что сказать. Но я не согласен, что истинный труженик и гражданин это тот, кто думает и молчит. Домолчались уже…

- Почему молчат?

Л.Ю.: Мне кажется, что позиция костромской интеллигенции выжидательная. Демократия – это хорошо. Это всем ясно. Но пусть там, в Москве, решают, а мы – за! А может быть, это – нежелание усложнять свою жизнь, тем более, что с высоких трибун нам уже заявили о том, что перестройка всё равно необратима? Я считаю, что перестройка как раз обратима. Она очень просто может вновь обратиться в диктатуру, что считаю однозначно недопустимым.

- Как я поняла, вы не считаете себя  ни экономистами, ни политиками. Но уж поскольку с этими вопросами вам приходится сталкиваться, скажите, что для вас безоговорочно?

Л.Ю.: Правовое государство, многопартийность, верховенство закона, многоукладность экономики с равенством всех форм собственности. На сегодня нет примеров благополучия страны при господстве  одной формы собственности.

- У Гюго в романе “Человек, который смеётся” есть место, где описывается группа людей; компрачикосы – так их звали. Они выращивали людей в специальных кувшинах. Засовывали их туда детьми, и люди росли, принимая нужную компрачикосам форму. Страшна фантазия писателя. Но если подумать, что случилось с нами всеми? Разве нам с детства не придавали нужную форму, не телам, а душам? Эти “кувшины” запретов, безгласности, антидемократии сформировали в нас слепую веру, чинопочитание, грубость, непрофессионализм и прочее, и прочее. Сейчас многие “кувшины” разбиты, мы вылезли из них и стоим, вроде свободны, но ведь уже сформированные. И как трещат наши кости, распрямляясь, как больно!

М.Ю.: Да, это так. Только хочу добавить, что кости трещат не у всех, больно не всем. Многие и не хотят распрямляться, им так удобнее.

- Леонид Юрьевич, 4 марта, в день выборов, я видела, что вы дежурили  на участке. От Народного фронта?

Л.Ю.: Нет. Мы работали на выборах как группа граждан. У нас нет прав дежурить там от Народного фронта. Вот одна из причин, по которой Костромской народный фронт хочет существовать не только де-факто, но и де-юре. Кроме того, мы могли бы иметь свою комнатушку, а не использовать музыкальную школу №1, за что нас осуждают,  да и сами мы ощущаем некоторую неловкость. Мы могли бы иметь счёт в банке, на законных основаниях взаимодействовать с другими организациями, планировать свои мероприятия.

- Многие наши читатели поддерживают вас в этом. Вот, например, Р. Голованов. Он пишет: «Думаю, что непризнание фактического существования в Костроме Народного фронта породит только сплетни и нарушение законности». А о фактическом влиянии «НФ» на события он же говорит так: «Думается, само проведение внеочередного пленума обкома КПСС – это остроугольное явление для Костромы под влиянием митингов 17 и 18 февраля». И ещё о таком влиянии. А. Жуков, член КПСС с 1942 года: «Только на митинге общественным контролёром С.К. Сорокиной были обнародованы  факты злоупотребления служебным положением областных партийных руководителей». Кроме этого, я знаю, как повлияли ваши протесты против АЭС. И всё-таки скажите, разве «митинговая демократия»  вас устраивает?

М.Ю.: Больше никакой нет! Это пока единственная форма борьбы, пусть она несовершенна. Конечно, несовершенна…  Но результаты-то есть!

Л.Ю.: В конце января на областном совещании работников культуры я зачитал письмо о передаче верующим Богоявленского монастыря. Е.А. Ермаков, работник обкома КПСС, сказал, что это экстремистское требование, что в монастыре должен быть концертный зал.  14 февраля в газете «Северная правда» появляется подборка писем, в том числе и наше письмо. Уже идёт подготовка к митингу, формируется общественное мнение  -  и под его давлением власти вынуждены согласиться с «экстремистским» решением. Сколько времени мы будем пользоваться митинговой демократией? Думаю, что столько, сколько нужно.  Пока не появятся законы.

- Так что всё-таки с регистрацией Костромского народного фронта?

Л.Ю.: В облисполком мы представили программу и устав. Оттуда – ничего. А из горисполкома получили ответ, отсылающий к положению о добровольных обществах, утверждённому в 1932 году.

- Вы усложнили себе личную жизнь?

М.Ю.:  Я не представляю себе спокойной жизни, пока демократизация не перейдёт в демократию. У нас семьи, живём, как все, от зарплаты до зарплаты, но тратим личное время и силы на движение «Народный фронт». Возможно, с точки зрения многих людей, нам лучше бы постараться заработать лишний рубль для семьи, а не тратить время на политику. Возможно. Года два назад я тоже так думал.

- Понимают ли вас жёны?

М.Ю.: Понимают. Они всегда знают, где мы, что делаем и для чего. Маленькая кухня – наш дискуссионный клуб, поэтому я знаю, что и Наташа, и Оля серьёзно относятся к нашим делам.

                Вела беседу  Л. Кириленко.