28 МАЯ 1990 г.
Я решила описать в дневнике ещё одно наше с Любой политическое похождение, хотя оно больше похоже на детскую игру, чем на подходящее времяпрепровождение для двух дам, которым уже за тридцать...
Итак, когда нас не пригласили записаться в «Народный фронт» и намекнули, что никакой помощи от нас не требуется, мы с Любой очень обиделись и решили всё равно что-нибудь делать для общей пользы. Близился канун мрачной годовщины Чернобыля, и к этому дню мы собрались выпустить листовки против строительства Буйской АЭС. Я написала лирически-эмоциональную часть листовки, а Люба подобрала сугубо научные факты. В конце мы призвали народ требовать референдума и выходить на митинг 26 апреля.
Размножали листовки от руки, фломастерами. Получилось неплохо, ярко – целых 13 штук. И вот вечером с субботы на воскресенье мы договорились встретиться на центральной площади, в просторечии именуемой «Сковородкой», и начинать расклейку по столбам вдоль Советской улицы.
Встретились мы с Любой, как заядлые заговорщики, и сразу же заоглядывались по сторонам и захихикали. Словом, вели себя абсолютно неестественно. Приклеить листовку на Сковородке не было никакой возможности: на ближней остановке стояла толпа народу.
- Пойдём, пришлёпнем на базарные ворота, - предложила Люба.- Там обязательно днём прочитают.
И мы быстрым шагом двинулись к рынку. Гулко звучали наши шаги на пустынной мостовой. Но железные ворота уснувшего тёмного рынка не были приспособлены для того, чтобы на них держались листовки, и мы отправились дальше.
- Вон остановка пригородных автобусов, - кивнула Люба. – Давай?
- Но там мальчишки играют, сорвут ещё…
И мы опять прошли мимо.
На центральной остановке у рынка – тоже толпа, и фонари сияют, как на праздник.
- Эх, Люба, - говорю я. – Мы ходим кругами, и всё без толку. Видать, страшновато, всё-таки?
- Ничего, - отвечает Люба, - вон там, у гауптвахты, темно, нет никого, и столб подходящий. Пошли!
Вот на этом-то пустынном в вечерний час месте, в центре города, мы и повесили нашу первую листовку. Суетились, торопились, а потом, когда от столба отошли, начали хохотать, как ненормальные.
- Люба, мы привлекаем к себе слишком много внимания, - заметила я.
- Подпольщики так делать не должны, - ответствовала Люба.
Я предложила повесить листовку прямо на здание «Народного фронта», то бишь - музыкальной школы №1, чтобы утереть нос Орлову. И мы в весёлом расположении духа двинулись по улице Симановского. Я шла и думала, что прав, наверное, мой муж Саня, говоря, что мы занимаемся детсадовскими играми младшего возраста. А спрашивается, «Союз потомков российского дворянства», созданный в Москве, не игра? Или монархисты, щеголяющие в форме офицеров царской армии и именующие себя не иначе, как «поручик» или «корнет» – это не игра, в наше-то смутное время? Дорвались до свободы! И у нас игра, конечно, только всё-таки с пользой. Кто-то прочитает наши листовки и, может быть, впервые задумается об этой опасной АЭС и о референдуме. Так что игра стоит свеч.
Между прочим, в том, что меня тянет именно к героическим играм, виноваты, наверное, комсомол и пионерия. Они десятилетиями воспитывали нас на красивых патриотических лозунгах типа: «В жизни всегда есть место подвигу» или «Ещё и на наше время хватит свинца, романтики и стихов». Вот вам и результаты. Кое-кто принялся воплощать героические лозунги в жизнь, ибо вдруг появилась такая возможность (в отличие от скучных времён застоя).
Жаль, но на здание «Народного фронта» листовку прилепить нам тоже не удалось: двери были железные, клей не удержал бы листка.
Тогда в быстром темпе мы вернулись на Сковородку и сунули одну листовку за стекло стенда «Гласность». После этого страх куда-то пропал, и мы пошагали вдоль улицы Советской, весело беседуя, смеясь и оклеивая все попадающиеся нам столбы на остановках. Пускай смотрят, читают, просвещаются.
Около универмага “Кострома” мы только успели приклеить своё воззвание, как к нему подошла большая толпа молодёжи. Начали читать. А мы с Любой удалялись, не оглядываясь, но очень гордясь своими деяниями.
У гостиницы нам навстречу попался развесёлый мужик и с распростёртыми объятиями закричал:
- Девушки, вы не торопитесь?
- Торопимся! – хором гаркнули мы с Любой, да так воинственно, что мужичок моментально стушевался и сник.
Вот так мы благополучно добрались до самого вокзала, приклеили здесь последнюю листовку и распрощались. В двенадцатом часу ночи я возвращалась домой. Страшновато было, но приятно оттого, что задуманное – выполнено. Дома муж приветствовал меня фразой:
- Смотрите-ка, вернулась! Не арестовали!
- Между прочим, мы делали полезное дело, - сказала я нравоучительно. – Мог бы нас сопровождать в качестве охраны.
- Ну, вот ещё. Что я, дурной, что ли?
На том беседа и закончилась.
Свободное копирование
