Закарпаття

На территории Украины, еще советской, УССР, я в детстве бывал не только в Крыму. Почему-то мама и ее подруги любили ездить в Закарпатскую область, по-незалежному Закарпаття, в город Мукачево.
Там я в далекие детские годы побывал дважды, причем подолгу, почти по целому летнему месяцу.

Нем тудом мадьяр

Что же я запомнил с тех давних времен? Во-первых, в Мукачево и других городках, а мы ездили в Берегово и еще куда-то, я, как и в Крыму, практически не слышал украинского языка. Только однажды какая-то женщина цыганского вида истошно кричала, даже, я бы сказал, визжала: "Милицiя! Милицiя!", с характерным для мовы мягким "ц" перед последней буквой "и".
Было это возле какого-то магазина, где у входа, как я теперь понимаю, шла нелегальная торговля. Очевидно, в Мукачево процветал черный рынок. И, по-моему, мама с друзьями и подругами, среди которых была, например, Галина Миндадзе, жена известного кинодраматурга Анатолия Гребнева и мама не менее известного драматурга Елены Греминой (Лена тоже ездила с нами, она была чуть старше меня, и я больше общался с ней, чем со взрослыми - увы, Лена недавно безвременно ушла из жизни, Царствие ей Небесное), активно приобретали продукцию этого черного рынка.

Украинский язык в Мукачево не звучал, зато отовсюду слышался язык венгерский. Мы снимали комнату в доме венгров. Хозяина звали дядя Ласло, он объяснял, что по-русски это значит Вася. Ходили часто в гости к очень интересной женщине, которая просила ее называть "Терка нени", то есть, тетя Тереза.
Она вела с нами, детьми, умные разговоры и показывала какие-то умные книжки с картинками и географические карты и атласы, которыми я с юных лет увлекался.
Намного позже я узнал, что Терка нени эмигрировала в Израиль, то есть была не просто венгеркой, а венгерской еврейкой.
С тех пор запомнились мне по-венгерски всего две фразы "Мит тудом мадьяр? - Нем тудом". "Что знаешь по-венгерски? - Ничего не знаю".

В Мукачево мы ездили поездом с Киевского вокзала. И вот однажды в соседнем купе оказался американец.
Так как я уже учился в английской спецшколе, но не старше класса пятого, а мама и другие взрослые по-английски, что называется, ни бум-бум, меня позвали изъясниться с интуристом.
Вышло, насколько я помню, плоховато, но как-то объясниться мы смогли, у американца с русским было еще хуже, чем у меня с английским.
Он мне показывал географические карты, рассказывал, куда и откуда едет, стал почему-то спрашивать меня о девочках, я честно отвечал, что этот предмет меня не интересует, тогда американец темпераментно и экспрессивно, помогая себе жестами, заговорил: мол, человек растет и чем больше вырастает, тем больше интересуется девушками. "More and more interested" - повторял он, всё выше и выше поднимая руку над полом вагона. Этот забавный "половой" эпизод я вдруг вспомнил, когда начал писать эти мемуары. Запал, видимо, в душу. "Заветы" интуриста я впоследствии исполнил в полной мере и даже с лихвой.