Вечерами я заходил к Юрию, или он приходил ко мне. Говорили о доме, о семье, о доармейской жизни, которая не очень жаловала Юрия. Отец его был кадровым военным с дореволюционным стажем. На сторону революции перешёл сразу. Мать его была революционеркой-профессионалом. Успела побывать при царизме на каторге. После революции работала на ответственных должностях исполкома в различных городах Грузии. Отец был русским, мать еврейкой. В 1937 году мать была репрессирована. Её обвинили в сионизме. Отец в это время работал в военном училище. Вскоре арестовали и судили отца как мужа врага народа. Их выслали в Сибирь. На Юрия оформили документы и должны были определить в интернат, но тётя, сестра матери, жившая тоже на Кавказе, забрала его в какую-то деревню и устроилась там на работу в школу преподавателем. Там Юрий получил среднее образование и поступил в военно-морское училище на радиотехнический факультет. С 1942 года воевал на Балтике. После окончания войны служил в средней полосе России, а с присвоением звания капитан-лейтенанта его направили на работу в качестве начальника радиомаяка на Канин Нос. К этому времени отец его умер в Сибири от туберкулеза. Мать после войны была реабилитирована. К сыну она приехала уже будучи сильно больной. Через полгода умерла. В семейной жизни ему тоже не повезло. Женился неудачно. Перед отъездом на Канин Нос оформил развод.
От Юрия я впервые услышал слова, осуждающие Сталина за его деятельность, сказанные открыто во весь голос. Однако как он ненавидел Сталина, так он верил в непогрешимость идей и действий Ленина. На его импровизированной книжной полке стояли многотомное собрание сочинений Ленина, «Вопросы ленинизма» Сталина, «12 стульев», «Золотой телёнок» Ильфа и Петрова, а также книга, не вписывающаяся ни в какие рамки: «Книга о вкусной и здоровой пище». Когда в наших беседах возникал какой-то спор о нашей действительности, Юрии подходил к полке, доставал какой-то том, открывал нужную страницу и читал из книги изречения Ленина по данному вопросу. Иногда он брал в руки книгу Сталина, находил нужную страницу и зачитывал отрывки по этому же вопросу в этом же контексте, только изложенные другими словами. Здесь же он доказывал, что это чистой воды плагиат. У меня иногда возникала мысль, что из-за этих суждений он и попал на Канин Нос.
- Ты знаешь, Юрий Владимирович, не эти ли суждения дали тебе путёвку на Канин Нос? — спросил я его однажды.
- Ты знаешь, — ответил он мне, — здесь я себя чувствую совершенно свободно. Я могу говорить открыто не подбирая разрешённых слов. Севернее меня не пошлют и на юг южнее Кушки тоже не пошлют, я уже там был. А вообще я уверен, что гораздо лучше обсуждать не политические книги и суждения наших политических лидеров, а книги Ильфа и Петрова. Это воистину вечные книги, это классика Советской литературы.
Он здесь же начинал цитировать главы из книг, которые знал на память. Мы засиживались с ним до поздней ночи, разговаривали, спорили.
- Знаешь, — говорил он мне, — жалко, что ты не остаёшься на зимовку. Я б тебя просветил, и ты бы совершенно другими глазами смотрел на мир и на окружение.
Я спорил с ним, доказывая, что никогда не изменю своему мнению о конечной цели коммунизма, о средствах достижения этой цели. С дороги, ведущей к этой цели, я не сойду. Юрий усмехался своей ехидненькой улыбкой и обзывал меня «очень серым, серым человеком». Я с ним не соглашался, и мы расходились каждый со своим мнением. Утром мы с ним снова встречались на стройплощадке, обговаривали окончательные варианты некоторых работ, не оговоренных проектом.
Свободное копирование
