После ухода корабля мы устроили выходной. Солдат нужно было помыть, казарму нужно было привести в порядок, очистить территорию посёлка после зимовки. Лично мне нужно было привести в порядок приходную документацию, составить календарный план работы. Механик занимался профилактикой машин, мастера я усадил со мной составлять график работ. На вечерней поверке от имени начальника управления я объявил личному составу благодарность за досрочную разгрузку корабля и ознакомил личный состав с планом работ на месяц. Чтобы долго не держать солдат в строю, я сказал тем, кто меня не знает, что если у кого будут ко мне вопросы, я с удовольствием отвечу на рабочем месте, где мы будем встречаться по несколько раз за сутки. Все были довольны.
Утром начался первый рабочий день. Он был как две капли воды похож на все последующие дни и ночи экспедиции. И лишь очень редко какие-то обстоятельства вносили на короткий срок изменения.
Прошли две недели. На рейде появился лихтер. Буксир, притащивший его, отошёл немного мористей и тоже стал на якорь. Будь у нас причал, или была бы гавань, буксир бы сразу ушёл выполнять другие транспортные работы. На рейде у нас баржу оставлять было опасно. Разгрузка баржи должна была производиться ещё быстрее, чем корабля. При шторме малому буксиру с большой баржой очень много хлопот. Мы это понимали и срочно организовали разгрузку. Из лихтера высадились шесть человек. Старший, разыскав меня, передал мне письма из дома, довольно увесистый пакет и лично мне указания от Мильштейна. В них говорилось, что я должен разместить бригаду монтажников товарища Виноградова из города Петрозаводска и поставить их на довольствие. Я должен передать им фундаменты под антенны и принять меры к быстрейшему монтажу антенн. Так я познакомился с Алексеем Виноградовым, замечательным специалистом, тонко знающим своё дело.
Разгрузка лихтера ничем не отличается от разгрузки корабля. Его силовая установка снабжала током электрокраны, которыми грузы из трюмов грузились на понтоны. Всё как будто шло по плану, но без ЧП не обошлось. Крановые на лихтере были малоквалифицированные. Когда грузили электроустановки на понтоны, то первые две погрузили удачно и нужно было их транспортировать на берег, но крановщик начал грузить третью. Не подчиняясь команде стропальщика, третью установку поставили так, что произошла децентровка груза и понтон накренился. Два солдата-стропальщика ухватились за штормтрап и крюк. Набежавшая волна приподняла сторону понтона и опрокинула его. Три дизельэлектрические установки в одно мгновенье скрылись под водой. Стропальщик, уцепившийся за крюк, был поднят на борт лихтера. Несмотря на то, что были сброшены буи, что подошедший буксир имел водолазное оборудование и водолаза и что глубина была сравнительно небольшая, достать установки не удалось. Водолаз, которого спустили с буксира, скоро, в аварийном порядке был поднят наверх. Костюм оказался с дыркой. Когда костюм привели в порядок и водолаз вновь погрузился в воду, то оказалось, что дно в этих местах покрыто водорослями высотой порядка четырёх метров, и водолаз никак не мог найти эти ящики. Они так и остались покоиться на морском дне.
Узнав о случившемся, я первым же катером направился на лихтер. Команда на лихтере была вольнонаёмная, разговаривать было практически не с кем. Я потребовал, чтобы меня срочно переправили на буксир, у которого была связь с Ваенгой.
Команда на буксире также была вольнонаёмной. Капитан мне сказал, что он уже передал на базу доклад о происшествии. Мне оставалось только в приёмных документах проставить прочерк, так как груз на берег не был доставлен. Экспедитор это принял как должное.
Свободное копирование
