Экспедиция завершала свою работу. Кое-что доделывалось, кое-что консервировалось, но в основном делали работу, которую планировалось проводить в следующем году
В субботу после обеда, оставив одного дежурного офицера с солдатами, по предложению Жолобова мы четверо (замполит от мероприятия отказался) пошли на рыбалку. Малая рыбка была во всех ручьях. Но настоящая рыбалка была от нас километрах в 10-15. Рыба в этих местах непуганная и, следуя вековым традициям, подымается по водопадам до 10 метров вверх из моря в ручьи, где под корягами и торфяными козырьками метает икру. В эти места и влекли нас охотничьи и рыбацкие страсти. Было ещё светло, когда мы добрались к первой курии. Курия – это маленькое сооружение, что-то среднее между домиком и шалашом. В ней могли разместиться на ночлег 5-6 человек.
На полу в этой курии лежала сухая трава, у маленького окошка стоял маленький столик, как в чумах, в углу стояла бутылка с керосином. На стене висели мешочки с перловкой, с сухим картофелем, солью, спички, завёрнутые в промасленную бумагу. На столе стояли чайник и четыре чашки. У дверей курии с наружной стороны было устройство для подвески чайника над огнём. Запас дров был внутри.
Жолобов, как заправский рыболов или браконьер, развернул принесенную сеть. Один конец сети закрепили у курии, другой перебросили через ручей, воды которого уходили в море. Ручей питался водопадом, образованным маленькой речушкой, текущей на высоте около десяти метров.
- Рыба, заходя в ручей для метания икры или возвращаясь в море, обязательно попадёт к нам в сеть, – с видом большого знатока объяснял нам ротный, как будто только этим делом он всегда занимался.
Пока попадёт рыба или не попадёт, нам нужно было поужинать. Решили собрать грибы, перловку мы взяли с собой, также у нас был сухой картофель. Грибная солянка нам на ужин обеспечена. Василий взял винтовку, которую мы с собой прихватили на всякий случай, вёдра, которые мы принесли для рыбы, если ей вздумается попасть к нам в сети, и пошли за грибами. Я должен оговориться, что выражение «собирать грибы» в тундре неприменимо, здесь поменялись местами грибы и деревья. Если в обычном лесу грибы растут под деревьями, то здесь под громадными подберёзовиками, не имеющими ни одной червоточины, расположены карликовые берёзы. Поэтому на поляне с карликовыми берёзами можно видеть грибы на площади в радиусе зрения. Мне, как грибнику (во всяком случае я себя таким считаю), совершенно было неинтересно рвать грибы, и я от всей компании солидно отстал. Начало темнеть. Солнце зашло за горизонт, оставив после себя светло-розовый закат, который свой цвет передал причудливо извивающемуся ручью. Ручей в некоторых местах имел ширину один метр, а в некоторых местах растекался на ширину 5-6 метров, образуя озёрца глубиной 50-60 сантиметров. Я шёл по ручью и любовался игрой цвета заката, отражённого в этих маленьких водоёмах. Вода в них была насквозь прозрачная. Отчётливо виднелись камушки на дне, тщательно отшлифованные водными потокам на протяжении многих десятилетий, а может быть, и веков. Любуясь природой, я не обратил внимания, когда из нависшего козырька дёрна выплыла громадная рыбина.
Она плавно шевелила хвостом, расставляя плавники, ритмично работая жабрами. Затем выплыли ещё несколько рыбин такой же величины. Они плыли таинственно, сказочно и величаво. Я любовался ими так же, как и камушками на дне водоёмов. Состояние эйфории длилось до того момента, когда неизвестно откуда, из космоса ли, или из недр земли мощным ударом, чуть не сбившим с ног, меня поразил азарт охотника, рыболова, хотя охотником я никогда не был, а рыболовством занимался очень, очень мало. Огонь азарта был оглушительный. В какой-то миг я остановился и в следующее мгновенье бегом кинулся к друзьям. Добежав до полянки, я им что-то начал кричать. Жолобов бегом кинулся навстречу. Он подумал, что какое-то ЧП в роте. Я начал ему рассказывать об увиденном. Моментально были выброшены грибы из вёдер, и мы поспешили к речушке. Желобов подошёл с винтовкой к озерцу, где плавало штук десять рыбин. Выстрел прозвучал неожиданно и оглушительно. Рыба поднялась на поверхность, и мы бросились её вытаскивать на берег. До наступления темноты мы взяли около 30 килограммов рыбы. Доктор пожертвовал своей гимнастёркой – рыба в два ведра не поместилась. Такую рыбу я видел впервые. После очистки в ведре оказалось около трёх килограммов икры, очень похожей на кетовую. Мы натолкали полный чайник рыбы и поставили её на огонь. Для сухой картошки в чайнике места не оказалось. Когда рыба сварилась, мы её выложили на доску, предварительно доску застелили свежими вымытыми листьями. Возник вопрос, как мы будем транспортировать рыбу, когда к нашему улову добавится рыба из сетей, которые мы уже установили. Решили подождать до утра: тогда и будем принимать решение в зависимости от улова. Спали со всеми неудобствами, которые могут быть в дороге – жёстко, тесно, холодно, да ещё и с комарами, которым давно уже была пора околеть.
Только рассвело – мы поднялись, вышли из своего «дворца». Наступила торжественная тишина. Мы медленно, растягивая удовольствие пошли доставать рыбу из сетей. Два человека стали развязывать верёвки, которые держали сети, двое встали на страховку с двух сторон, чтобы подстраховать работающих, но главное – чтобы вытаскивать рыбу. Меня Жолобов определил на подстраховку, дабы затем использовать на транспортировке рыбы. И вот верёвки отвязаны. Однако никакого возмущения воды не наблюдается. Неужели рыба свыклась со своим заточением в сети? Перебросили крепёжные верёвки на одну сторону и потянули. Вместо сети на берегу ручья лежало дырявое сетевое полотнище. Рыба нам доказала, что веками установленная традиция всего живого к воспроизводству потомства, установленная может быть, самим Создателем, не может быть остановлена никем, даже человеком. Немая сцена, описание которой достойно только одного Гоголя, длилась недолго. Взрыв мата и проклятий всей рыбе потряс не только сушу и море, но и нас.
Мы такого от Жолобова не слышали даже в самые критические минуты. Как мы узнали впоследствии, Жолобов одолжил эту сеть у товарища. Перед тем, как отправиться домой, мы прошли километр по ручью, в котором взяли неплохой улов, но ни одной рыбы там не видели.
Обрывки сетей, винтовку, рыбу и икру по весу мы распределили поровну «на глаз». Всю дорогу шли молча.
Воскресный рыбный стол был великолепным. Солдаты его оценили достойно. Икру, которая потеряла товарный вид, мы на кухню не передали. Солить икру нужно уметь, а мы не умели. Однако ни грамма икры не пропало...
Выходные дни для нас были святы. Мы отдыхали, как могли, крутили кинокартины, которые привезли с собой. Сначала крутили как положено, затем крутили эти же картины в обратную сторону. Получалось довольно забавно. Признаться, кино, домино, шашки, шахматы уже надоели. Волейбол не надоел, но частые ветры и дожди мешали проводить стихийные турниры. Рабочие дни оставались рабочими. Они были напряжёнными и, как следствие, плодотворными. Мы не давали возможности никому из личного состава задумываться о доме, грустить. Все, от рядового до офицера, всё время были в работе, и все ждали возвращения на большую землю. Изменение в нашу жизнь внёс дежурный по гарнизону Канин Нос, который вызвал Жолобова в посёлок. Ротный вернулся через полтора часа и сразу направился ко мне.
- Я получил приказ со всем личным составом прибыть в Ваенгу. На объекте останется группа в 20 человек для консервации объекта на зиму, а также, как всегда, зимовщики пять человек, – на одном дыхании выпалил мне ротный, – оставшийся личный состав передаётся в подчинение начальнику участка.
- На чём уходите? Когда? – спросил я.
- Через двое суток за нами придет корабль.
Свободное копирование
