Утром в шесть часов я уже был у общежития. Софью долго ждать не пришлось. Когда мы через здания вокзала прошли на перрон, нас на путях уже ждал наш старенький пыхтящий и дёргающийся поезд. По дороге я рассказывал о проезжаемых нами сёлах, о тех работах, которые вели крестьяне, готовя поля к новому урожаю. Я с удовольствием отметил, что Софья умеет не только рассказывать, но и слушать. Вот последний перегон. Поезд разогнался, как молодая лошадка при запахе своей конюшни, и мы влетели на станиию Овидиополь. Я помог Софье сойти с довольно высоких ступенек вагона (перрона не было), и мы пошли по дороге к дому, который ещё не так давно считался и моим. Был праздник. Все были дома. В комнате было светло, тепло и раздражительно пахло бульоном и жареным мясом с какой-то приправой. Я понял, что несмотря на то, что я не предупреждал о приезде, обед в этом доме есть. Конечно, моё появление в доме с девушкой было для них сюрпризом. Они быстро переводили взгляды с меня на Софью и обратно. Приятная гостеприимная улыбка не сходила с их лиц. Я немного растерялся и не мог сообразить, кого сначала кому представлять и знакомить. Но это скоро прошло, и я, обращаясь к Софье, представил поочерёдно Лию, отца, сестрёнку. А это, обратился я к троим, – Софья. Вопросов не последовало.
- Вы приехали вовремя, – сказала Лия. – Мы как будто предчувствовали, что у нас будут гости, и до сих пор не сели завтракать. Мойтесь и за стол!
Мы вышли в сени, где стоял умывальник, и умылись с дороги. Хозяева накрывали на стол. Мне показалось, что больше всех суетилась сестрёнка, желая показать, что она не крайняя в этом торжественном моменте.
Чтобы не мешать, мы вышли во двор. Я рассказал Софье, как до армии жил здесь, чем занимался, какие у меня были обязанности в семье. В каждой сельской семье каждый знал свои обязанности, выполнение которых свято, а после их выполнения занимайся, чем угодно. Наконец прибежала сестрёнка и пригласила гостей к столу. Конечно, без неё ничего не могло происходить. Стол был накрыт не роскошно, но вполне добротно: колбасы, сало, шпигованное мясо, овощные салаты, квашеные овощи – всё было домашнего приготовления и заготовки. Господствующую середину стола занимал графин сухого вина и хлебница с душистым хлебом из сельской пекарни. Нас усадили рядом, и завтрак начался. Отец наполнил гранёные стаканы свежим сухим вином. Убедившись, что у всех стаканы наполнены, он медленно поставил графин на место и поднял свой стакан, чем указал, что ритуал провозглашения тоста начинается. Подымая стакан, устремив взгляд куда-то вдаль, затем он, осмотрев всех своим пронзительным взглядом, медленно начал говорить:
- У нас сегодня двойной праздник, мы празднуем годовщину Октября, как повелось по традиции, и желаем здоровя и счастья в новом году нашей стране. Второй праздник – это прибытие сына в отпуск, первый раз после долгой разлуки. Это очень хорошо, когда дети, покидая родительский дом, при первой возможности возвращаются в него хотя бы на очень короткое время. Я хочу сказать, что нам это очень приятно. Пусть это станет нашей традицией, чтобы вы приезжали к нам здоровыми и мы чтобы встречали и принимали вас здоровыми.
Я не совсем понял, кого отец имел в виду, говоря «вы», или меня и брата, который находился в настоящее время в Коврове, или меня и Софью, что, конечно, было рановато. Мы выпили, Софья пригубила стакан, что не ускользнуло от отцовского взгляда. Он по этому поводу не сказал ни слова. Говорили обо всём. Диапазон тем лежал от вкуса колбасы и сала до вопросов к Софье – где занимается, кем будет после окончания университета, сколько времени ещё осталось учиться. Завтрак оказался на славу, за первым графином вина последовал второй, за холодными закусками последовала мятая картошечка с жареной рыбкой. Тосты были краткими, но становились более направленными. Я поблагодарил отца и Лию за радушный и тёплый приём. После завтрака я предложил Софье пройтись по местам моей молодости (к тому времени мне было уже 23 года). Мы пошли к берегу Днестровского лимана. Да, сейчас на нём уже не было тех весенних ярких красок, которые у меня остались в памяти в день ухода в армию. Теперь была осень. Лиман спокойно лежал в своем ложе и на своей зеркальной поверхности отражал тяжёлые осенние облака, медленно переваливающие через него, чтобы через некоторый промежуток времени скрыться за горизонтом. На противоположном берегу угрюмо вырисовывался силуэт крепости Аккерман. Несмотря на то, что стены крепости были серыми, в солнечную погоду они казались белыми и рельефными, сейчас же они были похожи на рисунок чёрной краской на сером фоне облаков. Мы пошли к причалам, куда несколько раз в день пришвартовывались баржи с пассажирами и машинами с Белгород-Днестровского в Овидиополь и увозили с Овидиополя те же грузы. Когда в 1945 году я приехал в Овидиополь, на этом месте лежали в хаотическом состоянии сотни разбитых и сожженных машин, которые немецко-румынские оккупанты пытались переправить через Днестр. Затем эту технику вывезли на переплавку, а полусгнивший причал ещё долго использовался на переправе после войны. Сюда по отдельным досточкам перебирались на паром, а машины грузиться уже не могли. Чтобы добраться к Белгород-Днестровскому, приходилось делать своим ходом более чем 30-километровый объезд.
Это продолжалось до 1949 года, когда бывшая Бессарабия была присоединена к Украине и первый секретарь ЦК Украины Хрущёв решил побывать на новых землях Украины. Маршрут он выбрал через переправу, на катере. За причал, по которому не мог пройти глава республики, досталось всем, в основном секретарю обкома. Через пару дней после отъезда Хрущева прибыли проектировщики для привязки проекта нового порта к местности. Приказом по исполкому я был назначен инженером по осуществлению технического контроля строительства. Однако эту работу мне делать не пришлось. Я был призван на действительную службу в армию. Осмотрев причал, мы поднялись к центральной дороге.
- Вот здесь МТС, где работает мой отец, – как экскурсовод рассказывал я Софье, когда мы проходили мимо, – а вот здесь – райком партии. На этом месте румыны при оккупации заложили громадную тюрьму. Мы разобрали стены, которые были подняты почти на один метр, разобрали фундаменты и построили вот это здание. Я здесь работал в качестве мастера и довёл стены до крыши, а потом меня отозвали со стройки. Мы прешли немного дальше по главной улице мимо старого здания исполкома, мимо клуба, где я бывал почти что каждый вечер и участвовал в художественной самодеятельности.
Дальше показывать было нечего, и мы вернулись домой. Я предложил Софье отдохнуть, и она с удовольствием согласилась. Взяв стул. она примостилась у этажерки с книгами и начала их просматривать. Я решил помочь Лие по хозяйству. Некоторая работа ждала меня, ранее я её исполнял. Подошла Лия и тихо шепнула мне, что девушка ей понравилась и она советовала мне, чтобы я её не отпускал.
- Спасибо за совет, – решил отшутиться я, – наши мнения по этому вопросу совпадают. Она мне тоже нравится, иначе бы её здесь не было. Что касается остального, то дело здесь посложней и зависит не только от меня. Вот так-то.
Подошла Софья. Мы переменили тему разговора. Софья, видно, догадалась, что разговор шёл о ней. Постояла немного, посмотрела, как я восстанавливаю стул, ушла опять к книгам. Я посоветовал Софье поспать, так как в 4 утра нужно будет идти на станцию. Она отказалась, сославшись на то, что ей иногда приходится ночами не спать. Приехал отец. Несмотря на то, что был нерабочий день, ему нужно было побывать в некоторых колхозах и встретиться с нужными людьми. Обед, начавшийся по прибытии отца, затянулся до ужина. Затем сидели и беседовали. Было что рассказать, было что послушать. Опомнились тогда, когда было около полуночи. В полночь свет отключался. Наша семья улеглась в спальне, Софье постель приготовили в комнате на тахте, где когда-то спал я. Будильник заводить я не стал, чтобы не будить всех рано утром. Ночь была беспокойная.
Свободное копирование
