Я расту -1

       Я расту

       Мастером в бригаде я проработал около полугода. Неожиданно Игорь Владимирович предложил мне перейти работать в заводскую лабораторию, объяснив это тем, что заводу поручено освоить производство нового типа приборов, и предстоит большой объем их испытаний. Я согласился и был назначен начальником лаборатории. Штат лаборатории небольшой, всего четыре сотрудника. Старшим в лаборатории до меня, был молодой жуликоватый мужчина по фамилии Саблев. Будучи по паспорту Саблевым, он везде упорно писал свою фамилию «Саблив». Имея семиклассное образование, он отличался безграмотностью, угодливостью и любовью к женскому полу. При всем при том, он был незаменим как снабженец, мог добыть все, часто ездил в командировки по снабженческим делам завода, по возвращении из которых, хвалился своими победами на любовном фронте. Это его потом и сгубило. В одну из партийных кампаний по укреплению сельского хозяйства его направили работать председателем отстающего колхоза в область. Не проработав там и полугода, Саблев вернулся на завод, но уже со строгим партийным выговором за моральное разложение. Оказывается, по пьяной лавочке, он поспорил с колхозным бухгалтером, что соблазнит его жену, а в доказательство поставит ей на ягодицу колхозную печать. И поставил, и известил об этом бухгалтера. Спор выиграл. Но из колхоза его, к его радости, выгнали. Или, вот еще вспоминается «из Саблива».

       Для монтажа одной из установок в лаборатории необходимо метров пятьдесят хлорвиниловой трубки. Это дефицит, и в отделе снабжения мне отказывают. А я достану, говорит Саблев. Тут же составляет письмо на имя своего друга, главного инженера пивоваренного завода, расположенного рядом, по другую сторону забора, с просьбой отпускать ежедневно несколько литров пива для производственных нужд лаборатории, и идет с письмом к начальнику отдела снабжения. Рассказывает тому, что есть договоренность с начальством пивзавода о том, что пиво будет подаваться в лабораторию по хлорвиниловой трубке. Расчет оказался правильным.

       – Я выпишу вам сто метров трубки, если вы протянете трубку и в мой кабинет, говорит наш главный снабженец. Это не выдумка, так было.

       Еще в лаборатории работали две пожилые женщины, занимавшиеся разбраковкой под микроскопом пружинок для приборов. С этими женщинами связано, казалось бы, и не заслуживающее внимания воспоминание. Но вот запомнилось. Первый раз вхожу в лабораторию, вижу, разглядывая что-то в микроскоп, сидят две женщины и, не замечая меня, о чем-то горячо спорят. Подошел, смутились. На столике микроскопа лежит муха. Спрашиваю, о чем спорите? Да, вот, говорят, не можем понять, это муха мужского пола или женского. Такие вот «юные натуралистки» пенсионного возраста!

       Работая в лаборатории под руководством Игоря Владимировича, я очень многому у него научился. От Игоря Владимировича я получил первую в жизни благодарность за решение одной из конструкторских проблем. Осваивая производство нового прибора, конструкторы его отдела бились над тем, чтобы при завинчивании гаек на шпильках приборов, эти шпильки, запрессованные в пластмассовый корпус, не выворачивались из него. В лаборатории скопилась груда корпусов, не выдержавших испытаний на скручивание шпилек. Как-то разбираясь в браке, я предложил небольшое изменение конструкции шпилек, оказавшееся удачным. Очень я был горд этой его похвалой.

       Очень жесткие требования Степанов предъявлял к стилю и оформлению документации. Мой первый, самостоятельно написанный протокол испытаний прибора он возвращал мне семь раз (это я точно помню). Мне кажется, что в протоколе все правильно, все логично. Но опять и опять замечания. Получив замечания на седьмой вариант протокола, я расшумелся, бросил протокол на стол и ушел. Но, успокоившись, понял, что замечания-то справедливы, еще раз переписал документ и снова показал Степанову, извинившись. Не знаю, что подействовало на него, но последний вариант был полностью одобрен. Так прививалось молодому инженеру уважение к русскому языку и точности содержания технических документов. Не обходилось и без курьезов.

       Была на заводе пухленькая машинистка, славившаяся многочисленными любовными связями. Впервые печатая подборку протоколов испытаний, вместо слова «погрешность» ухитрилась многократно напечатать «промежность». И так на всех страницах. Слово погрешность ей было незнакомо! Ух, какую взбучку устроил ей Игорь Владимирович за эту «промежность прибора»!