Сначала я хотел поступить в аспирантуру своего института, к выдающемуся ученому Евгению Георгиевичу Кагану, но его выбрали парторгом и он со вздохом, как я теперь понимаю, облегчения отказался от такого аспиранта.
Ребята посоветовали идти в аспирантуру к Орлову Николаю Федоровичу, заведующему кафедрой химии в ЛИТЛП (Ленинградский институт текстильной и легкой промышленности). По слухам у него все с успехом защищались.
Для поступления нужно было сдать три экзамена: органическая химия, иностранный язык и философия. Многие сдавали сразу, так называемые кандидатские экзамены, чтобы потом все время использовать для работы над диссертацией. Я так и сделал. Выбрал немецкий язык. Наиболее трудными, были переводы из газет, тем более, что газеты от частого употребления быстро изнашивались и становились совсем ветхими.
Трамваи ходили через пять, десять минут и весь путь до института я проезжал за 40-45 минут. Что бы не терять драгоценное время, я в трамвае , обычно, переводил тексты.
Однажды со мной рядом сел какой то пьяница, весело посмотрел на меня и промолвив:
- Читака, - вырвал из рук газету, и порвал. Ярость моя была неописуема. Я взял его за шиворот и выбросил из трамвая. Он бедный упал на колени и, естественно, испачкался. Ну зачем я это сделал? Ведь он пьяный и ничего не соображает. Конечно, вся работа была бесполезна, ведь такую газету было уже не найти.
В общем экзамены были сданы и я поступил в аспирантуру.
Шеф вызвал и коротко сказал:
Вы работаете с 8 до 21 часа, я обеспечиваю своевременную защиту.
Все приходилось синтезировать самому. Нужен был этиловый спирт- привозили так называемый «заячий» спирт- жидкость красноватого цвета, содержащая 70-75% спирта, который и выделялся с помощью обычной перегонки. Стеклодув был всего один. Время от времени он приходил на кафедру и молча, стоял в общем зале, пока кто-нибудь не «наливал» 200-300 грамм. Бормоча себе под нос, что то типа:
- Ребята с органики всегда выручат-, он удалялся до нельзя довольный.
Необходимый для работы сухой лед, мы выпрашивали или покупали у продавщиц мороженого. Остатки щелочных металлов втихаря выбрасывали в воду канала Грибоедова. Раздавались легкие взрывы, народу очень нравилось.
В комнате всегда было довольно холодно 12-13 градусов. Выделение конечных продуктов делалось с помощью перегонок, для чего каждый держал в руке горящую газовую горелку. Мы это делали виртуозно, разделяя иногда вещества с разницей кипения 3-5 градусов. Приходилось много читать научной литературы, так как за четыре года работы в цеху, я многое позабыл. Необходимо было , довольно прилично знать химию фосфора, до поступления в аспирантуру я с трудом вспоминал знаменитую реакцию Арбузова и все.
Аспиранты подобрались довольно сильные. Старше нас на год были Михаил Сергеевич Сорокин и Элка. Мишка был очень резким, мог такое сказать, мало не покажется. Но любил и похохмить.
Однажды пришел в гости и полночи рассказывал фильм «А зори здесь тихие» Замечательная трагическая картина о наших девочках, погибших в войну. Но было в ней и много юмора. И Мишка так смешно рассказывал, что мы со Свечухой умирали от хохота.
Элка была красивой цыганистой девушкой обожавшей неприличные песни, которые мы распевали вместе с ней по вечерам, когда все преподаватели уходили домой или во время редких праздников.
На трибуну вышел Сталин, кормчий наш и рулевой
Он стоит у мавзолея наш отец, наш отец.
Комиссар от страсти млея вынул жилистый конец.
Дальше уж совсем неприличное.
В конце аспирантуры, ей удалось пригласить в оппоненты двух членов-корреспондентов АН СССР, и защита была, конечно, формальной. Потом она вышла замуж за какого- то зам. директора. А Мишка защитился довольно поздно и в конце концов оказался в США.
Наш шеф всегда был насыщен новыми идеями, любил повеселиться в праздники и после принятия спиртного, начинал приставать к нашим девицам. Некоторые в растерзанном виде, с криками, вылетали из кабинета шефа.
За год до окончания аспирантуры к нам поступил довольно занятный парнишка Василий Клементьев. На кафедру стали без конца звонить и спрашивать доцента Клементьева. Вася подходил к телефону, молча слушал, что ему говорила очередная барышня. Лицо его медленно багровело, уши приобретали вишневый цвет.
- Почему ты не пришла- рыдающим голосом говорил он.
Мы все трудились как пчелки с утра до позднего вечера, а Вася приходил через день на пару часов попить прокисшего молока и поиграть в шашки. Играл он очень плохо, всем проигрывал и когда ему удавалось сделать ничью, радости и шумного гогота не было предела. Когда ему мягко намекали, что надо бы и поработать, отговаривался, что нет сырья.
Наконец шеф лично привез несколько килограмм сырья, раздобыв его на мясоперерабатывающем предприятии.
Вася взялся за дело. Все с нетерпением ждали результата. Когда мы получали новое вещество, то прежде всего, делали самый простенький анализ- определяли показатель преломления. Если его значение отличалось от приведенного в справочнике на несколько единиц в четвертом знаке после запятой, это было первым признаком, что получено искомое вещество. Наконец, через несколько недель Вася торжественно показал несколько грамм довольно мутной жидкости, которая болталась в маленькой колбочке. Шеф спросил:
Какой у жидкости показатель преломления?
1.4320.
А в справочнике?
1.4562.
Мы конечно умирали от смеха. Через некоторое время беднягу хотели уволить, но Мишка на заседании кафедры спас его, сказав, «а может быть среди нас новый Эдисон?.
У меня работа была довольно тривиальна и вдруг…
Дело в том, что у нас на кафедре работала жена проректора и муж захотел сделать ее доцентом, не согласовав это с заведующим кафедрой, нашим шефом. Поднялся грандиозный скандал. Появились комиссии. Проректор стал вызывать к себе всех членов кафедры. Вызвал и меня,углубился взглядом и говорит:
- Работает комиссия и ваше мнение о происходящем очень важно.- Я собрал все свое мужество и ответил:
Я могу говорить только правду. Он коротко взглянул и сказал:
-Только это и требуется.
Аспиранты хотели быть подальше от разборок, но не тут, то было.
Хотели провести профсоюзное собрание, но все боялись звонить жене проректора. Ну я, как самый храбрый, взялся позвонить.
Через две минуты меня вызвал к себе проректор, пришёл руководитель аспирантуры, старый полковник на пенсии , которому было сказано, чтобы он подготовил приказ об отчислении меня из аспирантуры.
Впрочем, такой нелепый приказ все же отменили.
В конце концов бедного Николая Федоровича попросили с работы. Он тоже собрал груду компромата на проректора. Оказалось, что тот во время войны был старостой и помогал немцам. В общем его тоже уволили.
Свободное копирование
