Перед 14 июля французы готовятся - это их государственный революционный праздник. Они репетируют свои национальные танцы, декламируют, поют и всё такое. По пароходу ещё знали, что я умею танцевать. А когда на репетиции увидели, как я танцую, то так уцепились за меня, что проходу не давали, пока не согласился на выступление. Сшили мне русский костюм, сшил себе из чёрной клеёнки сапоги. Под пианино идут репетиции, причём последнюю неделю – каждый день. На мою репетицию, замечаю, что людей набивается больше обыкновенного. Когда иду по улице, то маленькие негритята поют что-то со словами «казак-казачок».
Праздник 14 июля 1927 года в полном разгаре, поют, играют, декламируют, танцуют бретонские национальные и старинные французские танцы. Публики было человек 300, понаехало на этот праздник из глубины A.E.F. приглашённых очень много, приехал и губернатор из Бельгийского Конго (Леопольдвиля) с многочисленными приглашёнными бельгийцами.
Вот и моя очередь. Перед расступившейся в зале публикой станцевал с двумя кухонными ножами, похожими на кинжалы. На хорошо сшитый дамами русский костюм, то есть штаны синего цвета и красную рубашку (материя взята из заготовленного материала для французских флагов) поверх надел чёрный халат, думаю, что китайский, так как на нём были вышиты серебром и золотом всякие драконы и розы, с широкими рукавами, который одолжил один из участников спектакля. Протанцевал-проплыл наурскую – гром аплодисментов. Играли на пианино.
Вдарил казачка негритянский духовой оркестр. В русском костюме, вихрем я помчался по залу: хотелось показать залихватскую донскую казачью удаль, выправку, утереть французам нос и поэтому усердно и старательно оттанцевал казачка. Вот стал - конец. Публика взревела, овации мне. Мало того, что всё тряслось в рукоплескании и тянулось бесчисленное количество рук с рукопожатиями, а тут ещё грянул снова духовой оркестр казачка; все снова рассыпались, освобождая мне место. Но я устал, оркестр устал. Раскланявшись, хотел уйти. Нет! Снова гром аплодисментов. Губернаторша, губернатор, генерал с супругой и дочкой, директор Института Пастера и все-все высокие должностные лица, окружив меня, просили станцевать ещё раз, что я и сделал, так как самым настоящим образом крепко устал от первого казачка, вернее, перетанцевал. Несмотря на то, что мало протанцевал, восхищение было если не в большей, то и не в меньшей мере как в рукоплесканиях, так и в выкриках: «Vive la Russie, vive Cosaque!» А ведь это был их национальный праздник и тогда французы недолюбливали русских за то, что коммунисты заключили мир с немцами без согласия союзников, то есть предали их.
Остаток праздничного вечера прошёл очень весело, я был всеобщим «указательным пальцем». Дамы наперебой старались потанцевать со мной, просили, чтобы я их научил хотя бы немножко русскому танцу, восхищались, удивлялись, а от мужчин отбою не было с бокалами шампанского или виски a la sant; du Cosaque (За здоровье казака.). Уехал домой с праздника в 6 часов утра.
Время от времени от нечего делать ходил рыбачить на реку Конго. И вот однажды часов в пять сижу на пироге (негритянская лодка, выдолбленная из цельного дерева), оставленной на берегу негром, как будто на оставленном нашим казаком баркасе, и удочкой ловлю рыбу. Вдруг неожиданный выстрел сзади меня. Я встрепенулся, но в тот же самый момент увидел, как крокодил круто повернул туловищем у самой пироги, на которой я сидел и – как полагается – на корме, чтобы как можно дальше забросить удочку. Итак, повернувшись, увидел двоих белых с винтовкой французской марки «Lebel». Смеясь и извиняясь, подходя ко мне, они сказали, что они следят за этим крокодилом вот уже с неделю; что он, крокодил, напал на одного негритёнка, вот так же вечером сидевшего, как я, на пироге, но негритёнок-рыбалка вовремя откачнулся, и что пасть крокодила оцарапала ему только плечо. И что очень жалеют, что промазали, то есть не убили крокодила.
Однако в том, что они в него попали, я не сомневаюсь, хотя крокодила и не видел, когда он подкрадывался ко мне. Так как он по обыкновению подплывает, потом поднимает свои выпуклые глаза из воды, как две зелёных сзади небольших чернильницы, смотрит на свою жертву, выпячивая потихоньку только голову и, нацелившись, высовывается из воды с помощью своего могучего хвоста и открытой пастью ловко захватывает свою жертву. Но не всегда, как и случилось с этим мальчиком-негритёнком: видимо, пирога качалась или волной её качало и двигало, из-за чего крокодил дал маху и не схватил свою жертву.
Один раз поймал большую рыбу, тащу из воды – чуть не лопается шнурок. Вот, думаю, добыча! И вдруг – раз! – и что-то стало крайне легко, но что-то там есть, чувствую в руках. Вот, подтащил и вижу большую рыбью голову, которая хватает воздух, а туловище вплоть до самых жабр откушено или большой рыбой, или крокодилом, что часто случается в Конго.
Свободное копирование
