Детство! У каждого оно своё, яркое, неповторимое, запоминающееся и у большинства имеет общие черты и события, особенно у людей, живущих в одни и те же времена. Чаще всего воспоминания нашего детства тесно связаны с теми, от кого мы родились, кто нас кормил и поил, одевал и согревал, заботился и делал наше детство беззаботным, именно таким, каким мы его помним. Повзрослев, мысленно часто возвращаемся туда, в наше детство уже с высоты прожитых лет, по-новому оценивая и осмысливая дорогие сердцу воспоминания.
Испокон веку на Руси большие семьи жили в одном доме многими поколениями бок о бок. Потом жизнь резко поменялась независимо от воли живших на земле своих предков людей. В лихую годину под раскулачивание попала тогда не одна зажиточная середняцкая семья донских казаков как та, из которой я родом. Сначала в холодной Коми, а потом в не менее суровом Северном Казахстане пришлось выживать моему отцу с братьями и сестрой, с их матерью, а моей бабушкой Евдокией Максимовной, в девичестве Черничкиной.
Неведомо мне, как встретились мои родители, мало я знаю о том, как жили до моего рождения в этих суровых для человека местах. Знаю только, что мама моя решила рожать меня не тут, где на реке Ишим жили уцелевшие родственники по папиной линии, а там, где к тому времени жила её мама, вторая моя бабушка, Елесина Агафья Павловна. Сама мама родилась под Сургутом, а бабушка впоследствии переехала в Тобольск, на реке Иртыш, в который впадал маленький Ишим, а на его берегу стояла наша Явленка. Всё было почти рядом, но тут это был Казахстан, а там была Россия, хотя до развала СССР это не имело никакого значения. Только потом, с 1991 года власть придержавшие чиновники и начальники стали первым делом интересоваться, что записано в графе вашего рождения. Благодаря тому маминому решению местом моего рождения навсегда осталась Россия, Сибирь. Это в лихие девяностые, да и по сию пору снимает многие проблемы оформления документов, без которых, как известно, вы букашка, а не человек.
Не из памяти, а больше из рассказов родителей знаю я, что большую часть детства рос в русском селе Явленка, в котором всю мою сознательную жизнь прожила бабушка Дуня, за речкой в совхозе жила весёлая и певучая тётка Сима с моими двоюродными братьями, дожил до своей безвременной кончины дядя Сергей, заядлый рыбак, тут же жили и другие родственники постарше.
Мама меня иногда спрашивала:
- Ну, помнишь прадедушку Максима? Мы к нему в гости ходили!
И я вспоминал с этими мамиными словами, как брали меня сильные мужские руки, подбрасывали вверх, прижимали к колючей щеке, отчего меня обдавало запахом табака и выдыхаемым тяжёлым «ароматом» выпивки и закуски, без которых не обходилась ни одна встреча взрослых. Кстати, именно поэтому стараюсь не хватать маленьких детей на руки без их согласия, тем более тискать и прижимать к себе. Поначалу достаточно и того, что маленький человечек разрешит подержать его руку, провести по его спине, не вторгаясь в его личное пространство и лишая его родительской защищённости.
Потом я сидел в хате прадеда у маленького оконца, выходившее в соседский огород и глазел на то, что удавалось увидеть. Однажды зимой из соседнего дома высыпали дети вслед за бородатым цыганом, голым по пояс с закатанными выше колен штанами. Он бежал по неглубокому для него снегу, высоко поднимая колени, а за ним следом бежали полуголые его дети. Последним стремился не отстать самый маленький цыганёнок, голый совсем, часто теряющий в рыхлом снегу равновесие и от того ныряющий иногда в снег с головой. Я был немного старше его, но мне такое проделывать не доводилось, картину увиденного долго потом переваривал, отчего она ярко запечатлелась в моей детской памяти.
Где жили мы, куда делась та избушка, как ушли из жизни те старшие мои родственники, в моей памяти не задержалось. Постоянно на одном месте наша семья подолгу не жила, уезжая то на Украину, то в Тобольск, то опять возвращаясь куда-нибудь в эту же Северо-Казахстанскую область. Это случалось чуть ли не каждый год, отчего, проучившись пятый класс в Новогеоргиевке, -местное название – Самодуровка, я летом почувствовал необъяснимое беспокойство. Через несколько дней я его осознал и догадался, что живу ожиданием очередного переезда. Но этого не случилось, и мы там прожили рекордно длительное время – четыре года на одном месте.
Бабушка Дуня, очевидно следуя казачьим традициям, каждый год гостила у своих детей, привозя гостинцы и подарки. Как ей это удавалось? Как она исхитрялась выкраивать на это деньги, теперь это для меня непостижимая тайна. Родившая пятерых детей, один из которых умер во младенчестве, она проработала за копеечную зарплату до последних лет, почти до самой кончины не имея других доходов. Только перед её уходом из жизни папа приехал к ней и выхлопотал мизерную пенсию.
Высокая, худощавая, жилистая, всегда в платке или в пуховой шали, без тени улыбки на лице, бабушка приезжала и привозила подарочки каждому, часто покупая некоторые вещи в уценённых магазинах. Мне запомнилась рубаха из белой хлопковой ткани, напоминающей простыню, на которой я в то время спал. Рубаха надевалась через голову, верх застёгивался на несколько блёклых пуговичек, и даже мне, сопливому пацану было понятно, что в этом погулять не выйдешь. Но ощущение удовольствия от подарка, который привезли персонально тебе, благодарность бабушке, привезшей все эти подарки и гостинцы, в душе живёт до сих пор. А могла бы и не остаться, потому как в этом возрасте больше думаешь не своей головой, а так, как настраивает тебя твоя мама. Мама знала, на что живёт бабушка и понимала, что та сделала всё от неё зависящее, чтобы порадовать родных. Поэтому упреждала мою возможную реакцию, подсказывая слова благодарности бабушке Дуне за подарки.
Когда бабушка, погостив, собиралась в дорогу, мама передавала ей вещи, из которых я уже вырос, зная, что она теперь заедет погостить к Симке, к тем трем внукам, двое из которых младше меня. Бабушка собирала всё и уезжала, а я жил обещанием, что летом опять буду гостить у неё в Явленке.
Свободное копирование
