На конгрессе в Хельсинки 1978 года я был главой советской делегации. И этим закончилась моя работа в области международных отношений. Этому событию была очень рада моя жена.
Однажды М. В. Келдыш сказал мне, что Президент А. П. Александров уважает меня как учёного, но не одобряет некоторых моих взглядов. Наше расхождение во взглядах с А. П. Александровым заключается, по-видимому, в том, что я не нахожусь в услужении у сионистов, а считаю своим долгом вести борьбу с ними как с опасными расистами.
На заседаниях Президиума АН СССР иногда делаются научные сообщения членами Академии наук. За 30 минут докладчик должен рассказать нечто содержательное о своей работе. Задача эта трудная и почти невыполнимая, так как Президиум состоит из представителей самых разных разделов науки. Нужно сказать что-то содержательное и понятное им всем, что вряд ли возможно. Я считаю эти научные сообщения почти бессмысленными.
Думают, что сделать научное сообщение на заседании Президиума почётно. Когда мне было предложено сделать научное сообщение на заседании Президиума, я попытался от этого уклониться и дважды отказывался под разными предлогами. Но, получив третье приглашение, я счёл своей обязанностью согласиться. Жена также настаивала, чтобы я согласился. Ведь имеет же право начальство знать, за что я получаю своё академическое жалованье. Очень тщательно подготовившись, я сделал, на мой взгляд, удачное научное сообщение на заседании Президиума 23 декабря 1977 года. Оно, как положено, было опубликовано «Вестнике Академии наук», а затем перепечатано в научно-популярном журнале «Природа» — по предложению Б. Н. Делоне, члена редакции этого журнала. Борис Николаевич однажды позвонил мне по телефону и сказал: «Мне почему-то прислали Ваш доклад. Ведь это же прелесть. Не согласитесь ли Вы опубликовать его в журнале "Природа"?» Я согласился. Позже доклад этот был опубликован также в журнале «Успехи математических наук» вслед за моим жизнеописанием[1].
В нём я кратко изложил свои взгляды на выбор математической проблематики, а затем изложил результаты по оптимизации и дифференциальным играм. Хотя на заседании Президиума там присутствовал Президент, он поручил ведение заседания вице-президенту П. Н. Федосееву, а сам слушал доклад. Несколько позже Федосеев позвонил мне и поблагодарил за интересный доклад, который, как он мне сказал, очень понравился Президенту. Отсюда можно было сделать вывод, что Президент одобряет мою научную деятельность.
Но вот, некоторое время спустя, на заседании Президиума Президент неожиданно для членов Президиума внёс предложение заменить Понтрягина Лаврентьевым в качестве Советского представителя в Международном союзе математиков. В повестке дня этого вопроса не было. Не было согласовано такое действие и с Национальным комитетом советских математиков, председателем которого был И. М. Виноградов.
Боголюбов только спросил Президента, согласован ли этот вопрос с Келдышем. Тот ответил, что нет, но что можно позвонить. Спросил есть ли возражения? Все промолчали. Президент объявил, что решение принято. Келдыш сообщил мне, что Президент ему так и не позвонил. Хочу здесь сказать, И. М. Виноградов и А. П. Александров много лет упорно враждовали между собою, поскольку их взгляды на многое происходящее у нас и за рубежом были слишком несхожи.
В то время академик-секретарь нашего Отделения Боголюбов был очень зол на Виноградова и на меня за то, что мы на предыдущих выборах провели в академики Фаддеева. И можно было подумать, что Боголюбов приложил к этому делу руку, чтобы сделать гадость Виноградову и мне.
В связи с этим Виноградов сделал официальный письменный запрос Боголюбову. Отвечая на этот запрос во время заседания Бюро Отделения, Боголюбов очень раздражённо сказал следующее: «Мы с Лаврентьевым сидели здесь в Отделении и в это время позвонил Александров и спросил меня, не возражаю ли я, если вместо Понтрягина будет назначен Лаврентьев. Я спросил согласия Лаврентьева, он согласился, и я ответил, что не возражаю».
Лаврентьеву в это время было уже 78 лет и он был сильно нездоров. Так что для работы в Исполкоме Международного союза математиков он вовсе не годился. Мы с Виноградовым в спешке стали искать другого кандидата на место нашего представителя в Исполкоме Международного союза математиков и решили, что подойдёт Прохоров. После некоторых уговоров Прохоров согласился. Мы провели его решением Национального комитета и сообщили о своём решении в Президиум.
В начале лета 1978 года я привёз в Париж на заседание Исполкома это решение Национального комитета, а там уже была телеграмма от главного учёного секретаря АН СССР Скрябина о том, что Президиум рекомендует Лаврентьева. Однако Исполком принял предложение Национального комитета и рекомендовал Прохорова на пост вице-президента Международного союза математиков. На Ассамблее перед конгрессом в Хельсинки Прохоров был избран!
Тогда мы ещё не предвидели, сколько неприятностей он нам причинит. За четыре года своего пребывания на посту вице-президента Международного союза математиков Прохоров только один раз съездил на Исполком, не информировал Национальный комитет даже о том, что было ему известно из писем и тормозил проведение тех дел, которые можно было реализовать простой подписью бумаги. Позже на заседании Национального комитета поведение Прохорова было осуждено и объявлено невыполнением поручения Национального комитета. Насколько понимаю, это поведение Прохорова сильно испортило его репутацию в руководящих кругах Академии.
Свободное копирование
