18 декабря 2007 г., Мурманск
Наш Митя, похоже, разучился уже по-русски выражаться. Прислал письмо, в котором пишет: «Не мог бы ты, пожалуйста, удалить из Интернета следующие абзацы…» Этот необычный для русского языка оборот «Не мог бы ты, пожалуйста, удалить …», эквивалентный английскому «could you please remove …», вместо русского «Удали, пожалуйста …» или «Не мог бы ты удалить …», но тогда уж без «пожалуйста», меня как-то даже умиляет, хотя и грустно становится: мы тут иностранные языки учим, а сын свой родной забывает.
А теперь опишу служебные переживания последних дней.
Тут недавно по просьбе Балаганского собирался весь его Издательско-полиграфический центр для встречи со мной и Деркач, как стоящим над Балаганским начальством, чтобы обсудить накопившиеся проблемы. Проблемы известные – почему одним платят больше, чем другим; чей профессиональный уровень выше; когда улучшатся условия труда; что входит, а что не входит в служебные обязанности, в частности, почему верстальщиков отдела книг и брошюр заставляют заниматься вёрсткой университетской газеты и т.д., и т.п.
С большинством этих проблем я разбирался в конкретных ситуациях с конкретными действующими лицами, а тут решил изложить некие свои обобщающие принципы, и в первую очередь разъяснить, что нехорошо заглядывать в чужие расчётные листки – это всё равно как чужие письма читать. Люди все разные, и способности и квалификация у них разные, а, соответственно, и производительность труда, его эффективность тоже разные, так чего же это зарплата должна быть одинаковой? А уж кому какая – это, извините, дело начальства. Главное - чтобы условия трудового договора соблюдались, вот за это, пожалуйста, боритесь, если они не соблюдаются.
Но оказалось, что у редакторов главным вопросом было низкое качество рукописей монографий и учебных пособий, приносимых авторами, из-за которого они не укладываются в нормативные сроки подготовки рукописей к печати.
- Профессора, доктора наук, и такое приносят! – возмущалась наиболее опытная из редакторов Татьяна Вениаминовна Анисимова. – Вы только посмотрите, мы с собой образцы их творчества взяли!
- Верю, - отвечал я со вздохом. – Я как главный редактор нашего «Вестника МГТУ» насмотрелся на их писания, точнее, начитался. Большие там проблемы и с русским языком, и с логикой, и со смыслом, и с оформлением. Но, к сожалению, других авторов у нас нет.
- Но что же делать? Так же нельзя! Ведь это же позор будет для университета, если мы будем их пропускать!
- А Вы и не пропускайте. Заворачивайте рукописи, заставляйте их самих переделывать. Три галки поставили на полях и – хорош! Пусть забирают на переработку. У нас в «Вестнике» такая практика себя давно уже оправдала.
- А они говорят, что мы – редакторы – не специалисты, ничего в их науке не понимаем, а берёмся их учить.
- Ну, тогда ко мне приходите со спорными вопросами, я помогу разобраться.
Анисимова и на следующий день ко мне приходила вместе с Балаганским, настойчиво требуя от него и меня, чтобы мы посмотрели на авторские огрехи, примеры которых она специально принесла показать, и очень обиделась на нас обоих за то, что мы смотреть не захотели, - знаем, мол, и так, а на меня ещё и за то, что я не хочу учить авторов грамотно писать свои монографии и учебники.
Я ей: - Сами же говорите, они все кандидаты и доктора наук, доценты и профессора, как же я их учить буду! У меня других обязанностей хватает. Это вы лучше не пропускайте то, что логике, здравому смыслу и правилам русского языка противоречит. Будут же протестовать – ко мне обращайтесь. Вот так мы вместе чему-нибудь их, может, и научим.
Тема получила неожиданное продолжение на последнем Учёном Совете, который вёл я, замещая уехавшего в командировку ректора. В повестке дня среди прочих были вопросы о рекомендации к печати нескольких монографий и присвоении грифа «допущено Учёным Советом МГТУ в качестве учебных пособий» нескольким рукописям. Перед обсуждением этих вопросов я выступил с пересказом жалоб редакторов на авторов, и тут же получил отпор от авторов в лице декана экономического факультета Савельевой и проректора Панкратова:
- Эти редакторы слишком много на себя берут! Что они в науке понимают! У всех рукописей же есть научные рецензенты и рекомендации кафедр!
- Увы! К сожалению, не секрет, что авторы сами рецензии пишут, а рецензентов просят только подписаться. И редакторы же не по научной сути замечания делают, а по стилю изложения и оформлению рукописи. И при том наплыве рукописей, который связан с грядущей комплексной проверкой нашего вуза, редакторам просто не справиться с их обработкой без помощи авторов, - вступился я за редакторов.
Приступили к вопросам о рекомендации к печати.
Дубровин представляет монографию «Биохимические особенности Баренцевоморского ежа Stronglylocentrotus droebachiensis и аспекты комплексной его переработки».
Я спрашиваю: - А у этого ежа, что – русского имени нету? Зачем эта смесь нижегородского с французским, извините, с латынью в заголовке?
- Русского наименования нет, поскольку в Баренцовом море около ста видов морских ежей водится, но только два из них пригодны для переработки. Одному из них конкретно и посвящена эта монография.
- Ну, для двух-то видов можно было бы и русские названия придумать какие-нибудь сокращённые. Неужели переработчики так их по латыни и именуют? Язык сломаешь, пока выговоришь. Ладно, попросим редакторов вместе с авторами название как-нибудь укоротить и сделать менее труднопроизносимым.
Следующую монографию «Традиционные и инновационные технологии продуктов из печени гидробионтов» представляет Петрова.
Немыченков вопрос задаёт: - Гидробионты – это любые биологические обитатели водной среды, водоросли, например. А разве у водорослей есть печень?
Петрова опешила от неожиданности. В самом деле, не знает, что и сказать.
Тут я подключился: - А у продуктов разве есть технология? Технологии бывают у процессов. Например, технология приготовления или переработки продуктов (соления, копчения, вяления, жарения и т.п.). А у продуктов есть только свойства их физико-химические.
Дубровин вмешался в дискуссию: - У технологов просто принят такой термин – технология продуктов. У нас и кафедра так называется – ТПП – кафедра технологии продуктов питания.
Я возразил: - Кафедра-то, может, так и называется, только с точки зрения русского языка словоупотребление здесь неправильное. Ладно, попросим наших редакторов помочь авторам поправить название их монографии.
Следующую две монографии представляет Неклюдов. Первая – «Идентификация судовых комплексов с использованием методов планирования активного эксперимента».
- О каких судовых комплексах речь-то идёт? – спрашиваю я. – На судах ведь много разных комплексов.
- О комплексах «судно-трал».
- А-а. Кто бы мог подумать. А какая идентификация имеется в виду? Обнаружение их пограничниками, что ли?
- Нет, это в математическом моделировании такой термин используется.
- Ну, вот, попробуй догадаться из названия, о чём речь в монографии идёт. А название должно быть компактным и информативным, таким, чтобы даже этому Баренцевоморскому ежу было понятно, о чём монография.
Народ развеселился.
Следующая монография – «Системный подход в управлении учебным процессом». Спрашиваю: - А бессистемный подход в управлении учебным процессом бывает?
Неклюдов горестно так вздыхает и отвечает: - Бывает, к сожалению.
- Так в монографии-то о каком конкретно подходе говорится? Они ведь все нынче системные, системность – это общее место, а о бессистемных чего писать? Ладно, попросим редакторов с авторами разобраться.
Перешли к учебным пособиям.
Середа вопрос задаёт: - Вот тут пособие Кассирова «Философия природы П.А.Кропоткина». Это что за «природа Кропоткина» такая? Что автор имеет в виду?
Кассирова нет, и я за него отвечаю: - Это как казнить нельзя помиловать. Наверное, имеется в виду философия природы в трудах Кропоткина. Это редакторы у Кассирова выяснят.
Короче, члены Учёного Совета, надеюсь, поняли, о чём наши редакторы (и я с ними заодно) горюют. Другое дело, насколько от этого редакторам станет легче. Но, по крайней мере, хоть какая-то «учёба» авторов, которую от меня требовала Анисимова, состоялась.
19 декабря 2007 г., Мурманск
Кстати, в этот же самый день и в те же часы я вместе с ректором должен был участвовать в заседании Координационного Совета при Правительстве Мурманской области по научно-технической и инновационной политике, членами которого мы являемся. Но ректор в командировке, я наш Учёный Совет вместо него должен проводить, и в правительство я послал своего зама Светлану Деркач – посидеть там, послушать, в прениях выступить по программе научно-технического обеспечения экономического развития области на 2008-й год.
Деркач, вернувшись оттуда, высказала мне рассерженным тоном крайнее своё неудовольствие:
- Александр Андреевич! Так дела не делаются! Я, оказывается, там должна была доклад делать вместо Ершова о научных планах МГТУ, а мне никто ничего не сказал! Мне пришлось без подготовки выступать, у меня даже бумажек с собой никаких не было!
- Светлана Ростиславовна! Христом Богом клянусь, что вот от Вас только что услышал, что Александр Михайлович там должен был выступать! Ни он мне ничего перед своей командировкой не сказал, ни в повестке из правительства никаких фамилий не было указано, только темы обозначены, ни по телефону они мне ничего не сказали, записали только Ваши фамилию, имя, отчество и всё. Но Вы же справились! Молодцом! Хвалю! Правильного я, значит, себе зама выбрал.
- Не надо меня хвалить, выдайте лучше деньгами.
- Сколько скажете! Вот были бы Вы мужиком, я бы Вам бутылку поставил…
- Ладно. Сочтёмся.
А ещё из служебных развлечений стоит упомянуть моё расследование процесса закупки чернил для моей паркеровской ручки, подаренной мне к какому-то дню рождения от нашей кафедры физики. Я предпочитаю подписывать бумаги этой ручкой из-за мягкости её пера, не требующей никакого нажима. И вот чернила кончились. Конкретно в четверг, 29 ноября. Прошу Оксану: - Раздобудь мне чернила, пожалуйста.
На следующий день спрашиваю её: - Ну, как там с чернилами дела обстоят?
Отвечает: - На складе нет, такой ручкой только Вы один пользуетесь, надо покупать. Я заявку в ПФО подала.
Ладно, гелиевыми ручками тоже можно подписывать. Подождём.
В понедельник интересуюсь: - Ну, как чернила?
Оксана рапортует: - Процесс идёт. Работаем.
В понедельник на малом ректорате говорят о медленном продвижении процесса закупки компьютеров. Я замечаю:
- Чего там компьютеры! Я вот чернил для своей ручки с четверга дождаться не могу.
Мне сразу: - А Вы сами, Александр Андреевич, не можете себе чернила купить? Сколько они стоят?
- Да я не хожу мимо магазинов канцтоваров! И с работы возвращаюсь, когда все промтоварные магазины закрыты. И Оксану послать не могу, она сейчас одна в ректорате крутится. Да и не в чернилах дело-то! Я и без них обойтись могу. А вот как наши службы снабжения работают, мне интересно понаблюдать. Если уж проректору оперативно чернил купить не могут, то представляю, каково рядовым завлабам приходится какие-нибудь инструменты приобретать.
Чернила мне Оксана принесла в понедельник, 10 ноября. Одиннадцать дней я их ждал.
Попросил Оксану написать объяснительную записку, в которой весь процесс описать – кому, когда, какие рапорты она подавала, кто, что и когда отвечал. На её записке я начертал: «Закондырину М.В. (проректору по АХЧ), Фёдоровой М.В. (начальнику УЭФ), Кобзеву И.Н. (начальнику ТО – технического отдела службы снабжения) – дать объяснения».
Накропали они мне объяснения. Я их собрал всех вместе с Оксаной и устроил разбор полётов.
Оказалось, что:
а) 29 ноября Оксана первый рапорт зря в ПФО понесла и не так его написала;
б) но в ПФО ей не подсказали, как действовать;
в) из ПФО её рапорт 30 ноября ректору переправили;
г) но 3 декабря ей велели рапорт из папки ректора изъять и новый написать о выдаче денег под отчёт;
д) ректор новый рапорт подписал 4 декабря;
е) и в тот же день он был передан на исполнение в бухгалтерию;
ё) экспедитор деньги получила 6 декабря;
ж) чернила купила 7 декабря;
з) Оксана их получила и мне передала 10 декабря.
Я, конечно, по каждому из этих пунктов высказался и выругался (но не злобно). В дискуссии с участниками процесса выяснилось, что у них главная проблема – в получении наличных денег, которых обычно в кассе нет, нужно в казначействе заранее заказывать. Я тут же предложил им решение: ректор выписывает Закондырину или Кобзеву премию нужных размеров, из которой те и выдают деньги экспедитору под отчёт на покупку мелочёвки, а бухгалтерия возвращает их по предъявленным кассовым чекам. Разумеется, я услышал возражения, но не серьёзные. Закондырин, например, напирал на несовершенство нашего законодательства.
- Думать Вам лень, вот в чём беда. Законодательство-то мы поменять не можем, а приспособиться к нему – надо головы напрягать.
Не знаю, поможет ли моё разбирательство улучшить работу службы снабжения, на которую все жалуются, а поделать ничего не могут. «Корова даёт молоко, а индюк не может. Как бы он ни старался».
Осталось рассказать, как я с одним нашим пьяным охранником воевал, когда тот не пропускал в выходной день мою машину в университетский двор. Я на машине-то крайне редко на работу езжу, а тех, кто регулярно ездит, он, конечно, на память знает. И вот тут какая-то «четвёрка» жалкая перед воротами стоит, а в ней мужик какой-то по-простецки одетый…
Охранник даже из будки выходить не захотел. Он, по-моему, там как раз и поддавал в это время у себя в будке. Пришлось мне из машины вылезти и к нему с пропуском подойти. А ему и пропуск мой спьяну не понравился – старого, мол, образца, сейчас другие пропуска. А этот я, мол, изымаю.
Пришлось старшего по вахте вызывать, который мне ворота открыл, а с тем, кто мне их не открывал, пришлось потом у себя в кабинете общаться, где он в совсем другого человека превратился. Даже жалко его стало.
- Бес попутал. Не узнал. Простите. Больше такого не повторится.
Чуть не плачет. Отдел кадров за него заступился: - Всё ведь по пьяни, а где других-то взять?
Замечание ему объявили. Даже не выговор, поскольку до этого взысканий не имел. Теперь меня хорошо запомнил и сверхприветливо здоровается.
Свободное копирование
