Так завещал Ленин - 1

Глава 13

Так завещал Ленин.

Жизнь съеживалась, как шагреневая кожа. Вокруг явно обозначилась тревожная пустота. Волчьим чутьем зэка я чуял запах смерти. При встречах с офицером связи Андропова мы смотрели друг на друга, как на покойников. При этом надо было вести образ жизни веселого московского плейбоя, ничем не обнаруживая понимание опасности. Если вас хотят застать врасплох, пусть думают, что это несложно. Принимались смешные меры предосторожности: по телефону договаривались о несуществующих встречах, весело представляя себе удивление и растеряность тех, кто вел наружное наблюдение и перехватывал разговоры. Уходил и приходил в разное время, перед выездом осматривал машину – пару раз перерезали тормозные шланги высокого давления, а когда поняли, что я это легко определяю, несколько раз пережимали плоскогубцами трубки идущие к тормозным цилиндрам. Я ездил на старой черной “Эмке” к переднему бамперу которой был аккуратно приварен номер. Один раз, когда я поймал машину у кинотеатра повторного фильма, попытались напасть “случайные попутчики” в такси, но все это было прелюдией.

Когда я уехал, все стало намного проще: взрывчатка на крыше машины или под кузовом, очередь из автомата, растяжка у двери. В мое время это считалось топорной работой.

Мне позвонила секретарь зампреседателя Гостелерадио и сказала, что Стелла Ивановна приглашает меня на разговор.

Вельможная дама Стелла Ивановна Жданова была плотно упакована, очевидно с детства. В ней чувствовалась давняя принадлежность к высшим кругам власти.

Я, в назначенное время, вошел в ее кабинет и с выжидательным выражением на лице стоял, пока она не закончила деловой разговор и не предложила мне сесть напротив, у небольшого стола, перпендикулярно приставленного к ее письменному столу, как вертикальная линия к горизонтальной, в букве “Т”.

Она достала с полки какую-то книжку и доверительно, с возмущением, поведала, что автор этой книжки замучил их требованиями ее экранизировать. Режиссеры отказываются, считая материал графоманским бредом. Автор давит и сделать ничего нельзя – он сидит в ЦК и курирует Гостелерадио. От него многое зависит.

- Если вы нас выручите. - голосом Лисы, предлагающей зайцу обменять лубяную избушку на ледяную, начала она... и обозначила условия: я беру, читаю и, если не умру от тоски, через неделю дам ответ. Если я соглашусь сделать из этой писанины что-то пригодное к экранизации,  получу авторство на сценарий и постановку, как режиссер.

Я обещал за пару-тройку дней прочитать и ответить.

Чиновника звали Евгений Серафимович Велтистов. Я прочел его опус, шевеля губами, как скучающая извозчичья лошадь и... дал согласие.

Жданова радостно пожала мне руку и, избегая смотреть в глаза, продиктовала рабочий телефон Велтистова – он ждал звонок.

Я позвонил к нему через пару дней, он заказал мне пропуск в здание ЦК КПСС на Старой площади и я приехал. Очевидно, чтобы произвести впечатление, он предложил мне позавтракать в буфете на первом этаже и провел меня мимо лифта в небольшую столовую. Была зима, но, в отличие от любой другой столовой, на витрине стояли тарелки с овощными салатами и отдельно лежали одинаковые, явно калиброванные помидоры из спецтеплицы спецхозяйства, кормившего этих спецлюдей спецовощами.

Меня умилило, что на вопрос: “почему такие смешные цены?” – тарелка салата из помидоров со сметаной стоила 22 копейки, из огурцов и того меньше, Велтистов серьезно и немного торжественно сказал, что Владимир Ильич Ленин в 1922 году запретил поднимать цены в столовой ЦК и это указание вождя они свято чтут.

- Вообще-то Ильич мог бы снизить еще процентов на 20-30... - сказал я, подумав, что в феврале для больного ребенка достать пару помидоров в СССР было нереально.

Велтистов принес несколько тарелок с завещанными Ильичем овощами, творог под сметаной, пару стаканов чая и все это обошлось меньше рубля.

“Нехило” - подумал я. - “прежде, чем лечь в Мавзолей, старик реально позаботился о них.”

Все время входили какие-то сумрачные дядьки и забирали объемистые пакеты, вкусно пахнущие копченой рыбой.

- Это заказы. - пояснил Велтистов. - Люди забирают паек для семьи. Поев и поговорив ниочем, мы поднялись в его кабинет, пройдя по длинному коридору, который мне запомнился несколькими опереточными фамилиями на табличках: “Правдин”, “Кандалов” и тому подобное.

Мы зашли в его кабинет – это была небольшая комната: очевидно, отдела агитпропа. В ней стояли два стола торцом к двери, один напротив другого. От двери шел небольшой проход, разделявший их. Перед каждым столом стоял стул для посетителя.

Сидевший за столом слева пожилой человек приветливо кивнул, улыбнулся и углубился в бумаги, делая вид, что наш разговор его не интересует.

Я подумал, что столь экзотическую фигуру здесь не видели может быть никогда и максимально щадя авторские чувства, стал объяснять разницу между литературным произведением и киносценарием, с его особым построением и драматургией. Он терпеливо слушал, видимо подготовленный Стеллой, которая, скорее всего, охарактеризовала меня, как опытного "литературного негра", работавшего еще на Шекспира - лишь бы отделаться от настырного куратора из ЦК хоть на время.