Так как отец был военным «хим-дымом», занимаясь радиационной и химической защитой частей на службе в Маньчжурии и Забайкалье, доставалось и семьям офицеров. Отец участвовал на испытаниях ядерного оружия на Семипалатинском полигоне и очевидно «нахватался» там рентгенов, потому что после этого, каждый год, во время отпуска, его отправляли на юг, в санаторий. В армии, как известно, по санаториям разъезжали только командный состав и тыловики высшего сословия с супругами. Отец ездил один, матери было не положено. Значит, действительно надо было. Это создавало напряжение в семье, и не оттого, что «он там по бабам пойдет», а оттого, что отец уважал алкоголь выше всяких развлечений, и занимался в основном «дезактивацией» организма, принимая в отпуске запретный плод. Правда, он приезжал домой посвежевшим, значит, принимал умеренно, и не только эту процедуру.) Всегда привозил кучу южных фруктов и орехов и других подарков, что тоже требовало финансовых затрат, значит не все на любимое тратил. Для нас, детей неизбалованных изысками в то время, это был большой праздник, сравнимый разве только с праздником Нового года!
Очевидно, семьи военнослужащих, офицеров, подлежали особому контролю и охвату прививками, потому, что детей частенько прививали от чего-то, особенно когда отец служил заместителем командира химбата. Там нас шпиговали шприцами безбожно! Причем, очевидно по приказу, потому, что детей тащили в фельдшерский пункт батальона всех, без исключения. И военфельдшер, кажется капитан, с узкими зелёными погонами шприцевал детишек, царапал кожу как при игре «крестики-нолики, чем-то смазывая кожу перед этим. Варил здесь же кучу шприцов и иголок и опять колол. От полиомиэлита мне закатили в то время такой шприц розового раствора в плечо, что я не мог играть в лапту две недели! Мы получали столько прививок, что в школе, если приходили прививать гражданские врачи, нас, детей военнослужащих, на всякий случай не трогали, потому, что боялись осложнений. Ведь прививки были частично секретные и нигде, кроме как у военфельдшера не отражались в документах. От особо опасных инфекций мы точно были привиты – рядом была Монголия и Китай, а по границе там был даже природный очаг чумы.
Не знаю, поэтому-ли, или просто так, но я практически не болел. Мог зимой простудиться, прыгая с трамплина на лыжах без тулупчика, или схватить ангину, наевшись снега или сосулек. Но, уж если заболевал, то болел по настоящему: температура под сорок, бред, потеря сознания иногда. Уж сутки-то точно был никакой! Мать сидела рядом, не отходя, и когда после бреда я «заезжал» в этот мир временами, всегда видел её озабоченное лицо надо мной. И хотя было жарко и плохо, но мне нравилось быть в «отключке»! Всё время снились яркие сны, которые переходили в явь. Но в яви было плохо самому, и хотелось опять окунуться туда, где ничего не болит и хорошо. И я опять «отплывал»…
Какое лечение-то было? Норсульфазол, стрептоцид, кальцекс и изредка давали пенициллин, если уже «дуба давал». Для снижения температуры – димедрол с анальгином, а чаще просто аспирин. И мы выживали! Видно иммунитет был – бешеный!
Как не странно, но я любил поболеть, потому, что не надо было ходить в школу и можно было играть с машинками, рисовать, читать то что хочешь, а не то, что задали. Но самое главное – для лечения давали мёд, малиновое варенье из лесной малины, покупные диковинные компоты из персика, абрикоса, груши. Кормили, обязательно, чем- то вкусненьким, бульоном из курочки с лапшой и давали куриную ножку, а то и две, что в то время было огромным дефицитом. Доставали свежее молоко, которое я любил пить просто с хлебом. Через три дня спадала температура, и я был здоров, хотя и слаб после такой температуры. Опять надо было идти в школу…
Пару раз специально наедался льда, чтобы заболеть в отместку за наказание или обиду. Мамка бы узнала, обязательно выпорола бы после излечения…)
Свободное копирование
