В прописи стоит: «Два щенка щекой к щеке - грызли щетку в уголке».
Перо ручки скользит по глянцевой поверхности тетрадного листа и оставляет ровный след фиолетовых чернил. Буквы кажутся элегантными, как фигуристы на льду.
Я пишу. Кончик языка высунут наружу от усердия. На минуту перо зацепилось за неровность на бумаге, сердце замирает. Вот сейчас с пера капнут чернила, и прекрасная тетрадка будет испорчена кляксой.
Но нет, перо обошло бугорок на бумаге . Тире в предложении означает, что я уже на середине чернильного потока. Еще чуть-чуть…
Я написала упражнение достойное моей пятерочной тетради.
А значит, на большом листе ватмана, там, где напротив столбика фамилий учеников весёлый паровозик бежит по железной дороге, напротив моей фамилии встанет новая красная звездочка - и Главный приз соревнования : синеглазая кукла в белом фартуке станет моим!
Я отношу тетрадь нашей учительнице - Анне Александровне. Она почему – то требует переписать упражнение.
Изнутри у меня закипают и никак не могут пролиться слёзы . Это неправильно, не справедливо.
«Два щена щенка к щенке щенкою грыли щотку в угалке.»
Я пишу и боюсь, что солёное море внутри меня зальёт двух маленьких щенков. Одного с белым пузом, а второго со смешным темным пятном на ухе. Они уже бросили свою щетку и переселились в моё сердце. Вон, как оно бьётся и подскакивает. Грызут!
Таня! Что это такое ты написала? Надо мной склонилась учительница и подчеркивает красным цветом своим вечным пером мои ошибки. Таня! Это единица!
Кол!
Ко мне оборачиваются ученики. Кто-то свистит. Моя подружка - Оля Гидулянова смотрит сочувствующе. Кол! Я никогда не получала таких отметок.
Работа над ошибками. «Щенка щенкою о щенке прогрылзи щенку в угалке.»
Я никогда не разберусь с этими собаками, их - больше десяти в маленькой кухне. За окном гремит гром, из тучи летит молния, похожая на кол. Щенки дрожат и уже ничего не грызут.
Они сгрудились в лохматую кучу и греют друг друга.
- Не переживай, ну дадут ремня!
- Ремня?
- А ты что не получала ремня?
- Никогда.
-Ну, за кол точно получишь по жопе.
- Я слова такого не знаю.
-Ну, вот и узнаешь, когда два дня не сможешь на жопу присесть.
Я иду мимо папиной работы, захожу в библиотеку, хотя у меня нет с собою книг. Я открываю дверь в книжный магазин.
Я глазею на пустые столы на зимнем рынке: мужик черном ватнике продаёт картошку из мешка, баба в синей телогрейке и платке в розанах - дышит на замерзшее в трехлитровой банке парное молоко. Красный снегирь держит в лапах красную кисточку красной рябины и косит глазом: «А, у тебя кол!»
С каждым шагом мои ноги становятся чугунными.
Прямо на пороге одноэтажного здания прокуратуры, слёзы выливаются из глаз бурным потоком. Я состою из слёз. В каждой слезинке как на картинке : « Два щенка щека к щеке грызли щетку в уголке», а в глазах щенков снова отражается девочка, которая плачет и вкаждой её слезе.И так до бесконечности .
В прокуратуре тепло. Пахнет пирожками и горячей картошкой.
Радио поёт: «Вода. Вода. Кругом вода…»
-Таня! Что случилось?- требовательно спрашивает папа.
Я стою перед ним, зареванная, в распахнутом коричневом в клеточку пальто, с не завязанными шнурками на левом ботинке, волокущая портфель, ставшим таким тяжелым с колом в тетради.
-Я кол получила, - слёзы уже хлюпают лужицей под ногами
- И всё? Больше ничего не случилось?
-Разве этого ма-а-ло?
- Ну, дай посмотреть на твой кол.
Я машу рукой в сторону портфеля. Тетрадка вынута. Кол весь красный, как восклицательный знак, как поднятый вверх палец, исследован.
- Ну, это ничего. Будешь стараться , исправишь. Тот не ученик, кто кол не получал.
Я опускаю тяжелую голову и жду наказания. Вдруг я понимаю, что ремня не будет.
Вечером щенки кружат у меня перед глазами. Щенки тащат букву «Щ» с хвостиком, похожую на щетку. Буква Щ в щетинках превращается в пылающий кол и я засыпаю среди всполохов адского пламени.
Откуда-то сверху приходит ласковый дождь, у дождя звук папиного голоса. Мои слёзы тушат костёр. Я буду стараться. Я всё исправлю!
Свободное копирование
