Бывало довольно часто и другое. До революции в волынской церкви дьячком служил молодой человек Николай Петрович Соколов. Он и внешне не был похож на обычного сельского дьячка, дела своего не любил и утверждал, что он — «прирожденный сибарит». Два его брата служили: один — дворецким у Строганова, другой — камердинером у какого-то высокопоставленного лица. Оба они снабжали Соколова частями туалета своих хозяев, поставляя к тому же воротнички и белые манжеты. Этот Соколов ухаживал за баронессой фон Притвиц, женой сына П.Н.Притвица, который после смерти своего отца унаследовал Волынское имение, а с нашим отцом находился в постоянной вражде. Впрочем, в Волыни мы его почти не видели, летом приезжала только его жена, с которой сам он не жил. Женитьба молодого барона была достаточно характерной. У тетки новоявленной «баронессы» была большая мастерская, которая обслуживала рязанских модниц, так что была она дамой с достатком. А кроме этого, она выиграла в лотерею 200 тысяч рублей, и с таким приданым выдала свою племянницу за молодого барона, поскольку у того, кроме титула и небольшого Волынского имения, ничего не было. Однако барон новоявленную баронессу невзлюбил, и сразу после революции, прихватив ее деньги, уехал за границу с ее же горничной.
Революция повлияла и на судьбу Николая Петровича Соколова, который решил перебраться со своей семьей в город, чтобы устроиться на какую-нибудь работу, а для этого — вступить в партию. Но и с Богом, который — кто знает? — может быть, и существует, ему ссориться не хотелось, поэтому он отправился к архиерею, в то время еще не арестованному, и изложил свои сомнения и просьбу об отставке. Архиерей был мудр. Он подумал, вздохнул и сказал: «Времена такие... Разрешаю».
Соколова в партию, естественно, приняли, поскольку членов в ней было мало, к тому же реклама: ушел из церкви, порвал с Богом! Для антирелигиозной пропаганды Николай Петрович получил бывшее Дворянское собрание, и в его большом Красном зале стал устраивать концерты и лекции. Получил он и квартиру в только что отобранном у бывших владельцев деревянном домике. К тому времени все дома, где жилая площадь была больше 100 квадратных метров, у прежних хозяев отбирали, в них вселяли новые семьи. Так возникали коммунальные квартиры, существующие, как правило, и в настоящее время. Эти коммунальные квартиры всегда ругают из-за тесноты, обид, ненависти к соседям, хотя мне представляется, что они сыграли совершенно неоценимую роль, убедив всех нас в совершенной невозможности человеческой жизни в условиях коммунизма...
Что касается Николая Петровича, то конец его был печален: в конце 30-х годов кто-то из доброхотов донес, что он слушал политические анекдоты, и он, будучи арестован, получил приговор — «без права переписки», т.е. был расстрелян. Об этом мне как-то рассказала его жена, с которой мы встретились на улице.
Свободное копирование
