После очередного совещания командира с Г.М. Штерном меня ожидал сюрприз. Не знаю, чем руководствовался Григорий Михайлович, но он посоветовал Ивану Алексеевичу направить меня в Испанию по суше, считая, что я уже со своей задачей в период ремонта и подготовки лодки к переходу справился. Убежденный, что И.А. Бурмистров вполне может справиться один, Г.М. Штерн считал, что нам обоим не следует рисковать жизнью во время этой сложной операции. Поэтому Григорий Михайлович предлагал мне не участвовать в переходе подводной лодки, а добраться до Испании сухопутным путем. Я наотрез отказался покинуть лодку, оставив в период столь сложной и опасной операции на борту её командира. Иван Алексеевич не скрывал, что доволен моим решением.
Позднее, встретившись в Москве с капитаном 2-го ранга Г.М. Штерном, я спросил, чем было вызвано его предложение, не явилось ли оно следствием какой-либо жалобы Ивана Алексеевича на то, что я не моряк и не смогу принести действительной пользы во время перехода, и его заявления о том, что он сможет вполне справиться без меня.
Григорий Михайлович долго смеялся, подшучивал, а потом сказал мне, что он лично действительно предложил подобный вариант И.А. Бурмистрову. При этом руководствовался только тем, что не хотел во время столь опасной операции подвергать меня риску, так как с первых наших встреч в Барселоне помнил, что я не моряк.
По словам Г.М. Штерна, Иван Алексеевич заверил его, что, узнав меня за время совместного пребывания на лодке достаточно хорошо, он убежден в том, что я откажусь от этого предложения. Больше того, подчеркнув, что я уже достаточно хорошо освоил не только лодку и управление ею, но и все необходимые команды, он считал, что я не захочу оставить его в экстремальной обстановке одного на корабле. Окончательное решение было оставлено за мною.
Выслушав в Москве М.Г. Штерна, я был искренне доволен, что И.А. Бурмистров смог меня хорошо узнать, а поэтому точно заранее предвидеть мое личное решение по столь важному вопросу. Надо иметь в виду, что наши отношения с Иваном Алексеевичем были особые, к этому времени мы искренне сдружились. Ведь, как уже указывалось, нас было только двое советских добровольцев на лодке среди испанцев, а на берегу и среди французов. Мы уже знали друг о друге все. В командирской каюте капитана часто просиживали за полночь, беседуя о Родине, о наших семьях, и это еще больше сближало пас. Я мысленно хорошо представлял себе Евдокию Степановну – жену И.А. Бурмистрова, с нетерпением ждавшую мужа из «дальнего плавания». Мне было все известно о моем тезке Толике, любимом его сыне, который никогда не будет военным моряком. Так говорил отец. Впоследствии, когда я ближе познакомился с этой семьей, узнал, что Толя и его младший брат стали военными моряками. Толя ушел в отставку в звании капитана 2-го ранга, а младший брат Володя, лейтенант подводник, погиб 7 июля 1963 г. при исполнении служебных обязанностей.
Свободное копирование
