Учиться на философском отделении было легко, все нужно было брать не на память, а на понимание... В эту же эпоху моей жизни горячо увлекалась я домашним хозяйством; после недавно перенесенного голода самый процесс приготовления еды казался необычайно привлекательным; вид, блещущей разнообразием, снеди -- заманчивее самоцветных камней; к тому же во всей нетопленой квартире плита была единственным местом, возле которого можно было вполне отогреться. Еще сочиняла я стихи, в которых призывала трусливых обывателей сбросить, наконец, с себя "ярмо низких и злых палачей" (подразумевались, разумеется, большевики); стихи -- по форме крайне слабые и неудачные, но, по содержанию, еще и теперь, право, вполне своевременные!.. Около этого же времени развернулись "Кронштадские события"... Я, облизываясь как кот на масло, следила за ними издали...
Руки и душа чесались принять активное участие в Кронштадском мятеже, -- ведь это был не какой-нибудь пошленький белогвардейский заговор, -- тут была подлинная, а не отупевшая от власти большевистская, -- революция, и подняли ее, Кронштадскую, те самые, кто в свое время сделали Октябрь, -- балтийские матросы. К сожалению, у меня в то время не было знакомств среди серьезных анархических и эсеровских кругов, и мне пришлось ограничиться пропагандой в студенческих кругах и предвыборной (перед выборами в Советы) антибольшевистской пропагандой... Помню, как я на одной из университетских сходок косноязычно (я еще тогда плохо умела говорить с трибуны, -- позднее, от Александра Ярославского научилась) -- доказывала всю половинчатость чисто-студенческого движения:
-- "Одно из двух, -- говорила я, -- или смирно работайте в своих культурно-просветительных организациях или, если чуете в себе силу для настоящей борьбы, идите туда в самую гущу, -- агитируйте не среди студенчества только, а среди общих широких масс!.." -- Тут я почувствовала как знакомая студентка-меньшевичка энергично одернула меня за рукав...
