Все взрослые, кто находился в посёлке, особенно мужчины, работали тяжело. Но там мы перестали голодать, и это было великим счастьем. Была картошка, какие-никакие овощи, в лесу грибы, ягоды. И в достатке ячмень, у лошадей его было навалом.
В этом посёлке мы жили не в крестьянском доме, у хозяев, а в строении, типа барака. За стенкой жили поляки, человек 10-15 - очень беспокойные соседи. Каждый вечер между ними разражались скандалы с криком и руганью. Особенно, когда выпьют, громко орут, лица и шеи краснеют, от гнева глаза буквально вылазят из орбит, размахивают руками, но… никогда не дерутся! У них я научился таким часто употребляемым выражениям как «Матка Бозка, Ченстоховска», « пся крев», «Але зо пан хце?» и т.п. После шумных скандалов наутро поляки поднимались, как ни в чём не бывало, весёлые, дружелюбные, а вечером всё начиналось сначала…
Их заботили два вопроса: мобилизация в польскую армию и - где они будут воевать? С мамой обходились приторно любезно, обращались к ней: «пшепрапшем, пани», «бардзо дзенькуем, пани» и т.п. Мама просто таяла от галантности польских кавалеров, иногда готовила им еду, гладила одежду.
Дядя Сеня Коцекович тоже очень уважал мою маму. Периодически приносил нам в подарок свежую, ещё не ощипанную курицу. Мама отнекивалась от таких необычно ценных подарков, но всё-таки принимала, разделывала , готовила курицу и приглашала на обед дядю Сеню. Однажды пришли местные женщины и рассказали о своей беде: мол, в посёлок повадилась лиса, которая таскает кур, да так, что и следов никаких не оставляет… Мать заподозрила Коцековича и потребовала, чтобы он прекратил снабжать нас курами.
Коцекович работал на конюшне. Туда охотно приходили куры - пастись возле лошадей: еды для них - зерна - было полно. Я часто пропадал там, возле моих любимых лошадей, особенно возле рыжего выездного жеребчика, помогал старому солдату ухаживать за ним.
Однажды он мне говорит:
- Показать тебе, Вовочка, как надо кур ловить ?
И у меня перед глазами разыгрывается такая картина:
Широко раскинув руки, пристально глядя на ближайшую к нему курицу, как бы гипнотизируя её, дядя Сеня быстро, задушевно так, ласково что-то шепчет ей. Курица обречённо застывает на месте, стоит не двигаясь. Он спокойно поднимает её с земли, аккуратненько, едва заметным, лёгким движением скручивает ей шею и прячет в свой широкий, синий рабочий халат, в который он всегда был одет в конюшне.
- Ну, вот, Вовочка, видишь, всё по-мирному, по-тихому. Пойдём, обрадуем мамочку!... А вечером, какой будет супчик! – и, прижимая левой рукой добытую птицу, которая находится у него где-то подмышкой с левой стороны и совершенно незаметна, лёгким, кошачьим шагом двигает вперёд. А я, тоже завороженный его ловкостью и удалью, с восторгом следую за ним. Маме , естественно, об этой проделке Коцековича ничего не рассказал.
Дед со временем что-то заподозрил и предупредил его, что, если увидит за этим занятием, заколет на конюшне вилами. После такого предупреждения куры перестали пропадать. «Лисицы» прекратили свой разбойный промысел!
Свободное копирование
