Мы не сразу поняли, чем стал для нас ХХ съезд КПСС.
Мы привыкли жить в мире, где славили имя Сталина, превозносились свершения социализма, передового общественного социалистического строя, «имеющего неоспоримые преимущества перед старым загнивающим строем – капитализмом». Все, что делали и провозглашали «вожди пролетариата Ленин и Сталин не могло подвергаться и тени сомнению. Если кто-либо сомневался вслух, – он бесследно исчезал, доносчиков всегда было много.
Но вот Сталин умер, и что-то изменилось в нашем мире. Не сильно, но эти изменения мы почувствовали. Вначале Маленков, Берия, Молотов и Хрущев обещали, что «мы и дальше пойдем по пути, начертанному нам великими вождями Лениным и Сталиным». Потом сняли и расстреляли Берию, которому приписывали аресты и расстрелы невинных людей. Нигде об этом не говорили и не писали, но народ вздохнул чуть свободнее. Постепенно начали появляться статьи в газетах, где высказывались мысли, еще недавно считавшиеся запретными. Нет, это были еще даже не мысли, а так, намеки. Но мы уже давно читали не то, что написано, а что угадывалось между строк. И все-таки, это еще была эпоха Сталина.
И вдруг на ХХ съезде КПСС Первый секретарь ЦК Никита Сергеевич Хрущев сказал, что Сталин совершал ошибки, да еще какие! Созданный Сталиным культ его личности, необоснованные репрессии тысяч невинных людей, включая некоторых руководителей партии и правительства, произвели на нас совершенно ошарашивающее впечатление.
Но не буду говорить обо всех, хотя я думаю, что многие думали так же, как и я. Я словно проснулся от какого-то сна. Прошло какое-то время, не очень большое, и я многое переосмыслил. Но, наверное, не так, как думали руководители КПСС, когда выносили на съезд доклад о культе личности Сталина. Они не понимали, что «выпустили джина из бутылки», и загнать его обратно будет трудно, если вообще возможно. Поскольку съезд и его последствия оказали на меня такое воздействие, расскажу о нем чуть более подробно.
Главные события, сделавшие съезд знаменитым, произошли в последний день его работы, 25 февраля 1956. Это было закрытое заседание, на котором отсутствовали приглашенные на съезд гости – представители зарубежных коммунистических партий.
В секретном докладе Хрущева была сказана доля правды о преступлениях второй половины 1930-х – начала 1950-х годов, вина за которые возлагалась на Сталина.
Один из героев «перестройки», очевидец доклада, а в последующем секретарь ЦК КПСС А.Н. Яковлев впоследствии вспоминал:
«В зале стояла глубокая тишина. Неслышно было ни скрипа кресел, ни кашля, ни шепота. Никто не смотрел друг на друга – то ли от неожиданности случившегося, то ли от смятения и страха. Шок был невообразимо глубоким».
После окончания выступления Н.А. Булганин, который был председателем на этом заседании, предложил прений по докладу не открывать и вопросов не задавать. Делегаты приняли два постановления. Одним они одобряли положения доклада, другим – решили разослать его партийным организациям без опубликования в открытой печати.
Вскоре с текстом доклада ознакомили всех членов партии, а также комсомольский актив, зачитав его на партийных собраниях.
Дошло оно и до нашего Политехнического института. Партком решил прочитать доклад на факультетских партсобраниях, где присутствовал и комсомольский актив – преподаватели, сотрудники и студенты. В актовом зале института, где проходили эти партсобрания, каждый раз набивалось свыше 1000 человек. Зал был на 1000 мест, но подставляли дополнительно стулья, люди стояли вдоль стен. Пропускали в зал членов партии по партбилету, а приглашенных – по списку.
Письмо ЦК с докладом Хрущева слушали в полном молчании. Никакого обсуждения, естественно, не было. Расходились притихшие, молчаливые, избегая смотреть друг на друга.
Жуткое было действо. Жуткое и необычное. Для большинства людей первая реакция – не может быть!
Свободное копирование
