После выписки из госпиталя в средине января, почти сразу же, до меня дозвонилась из Москвы Аида. Работая в то время в Минавтопроме, она могла из кабинета замминистра позвонить по «прямому проводу», была у них такая связь для оперативного вмешательства в дела предприятий в чрезвычайных обстоятельствах. Я в это время находился, как раз, в штабе, и когда дежурный позвал меня к телефону со словами:
- Тебе из Москвы звонит жена!
Я посмотрел на него, мягко говоря, как на ненормального, и он это заметил:
- Бери трубку и разговаривай, пока связь не оборвали, а на меня потом насмотришься!
Беру трубку и спрашиваю с некоторым недоверием:
- Аденька это ты!?
- Я, а кто же ещё, ты почему отказался от Оренбурга, я столько труда и времени на это ухлопала, ты, что, там вечно собираешься сидеть!?
- Во-первых, почему ты меня заранее не предупредила, а во-вторых, мне сделали это предложение на второй день моего пребывания в госпитале, куда я попал после сильнейшего сердечного приступа, почти в предынфарктном состоянии. Когда врач передавал мне это предложение от окружных кадровиков, то предупредил, что они ограничили время принятия решения недельным сроком, а выписка меня из госпиталя ранее трёх недель полностью исключается. Самому мне подойти к телефону категорически запретили. Как та думаешь, что я мог сделать в такой ситуации.
- Прости, я же ничего не знала об этом. Плевать на Оренбург, буду придумывать ещё чего-нибудь. Как ты себя сейчас чувствуешь, последствий нет никаких!!?
- Мои спасители сказали, что всё обошлось без последствий.
Только я теперь даже в туалет должен ходить с нитроглицерином и в течение 2-х месяцев воздерживаться от спиртного.
- Вот последняя мера, по-моему, самая хорошая, побереги себя, пожалуйста! Ну, до свидания, милый, напиши подробное письмо. Мне пора заканчивать, а то скоро хозяин кабинета заявится, и нам с Люськой влетит! Целую!! Пока!
С тяжёлым сердцем и растревоженной душой я положил трубку, И еще долго у меня в ушах звучал родной голос.
Свободное копирование
