От Озеркова я вышел с противоречивыми чувствами. С одной стороны, назначение на нормальную, оперативную должность, где могут потребоваться училищные знания. С другой стороны, должность, добытая не совсем обычным способом, таит в себе негативные моменты, которые могут сказаться впоследствии. И последнее, пожалуй, самое главное, неопределённость с местом жительства при приезде Аиды. В таком состоянии я появился в кабинете оперативного отделения для представления начальнику. Встретили меня мои коллеги и товарищи по работе приветливо и доброжелательно. После официального представления, начались расспросы обо мне, о моём прошлом и настоящем, о городе, о части. Рассказали о себе, об учёбе в академии, предполагая, что именно в неё я буду поступать со временем. Кабинет нам выделил Озерков самый просторный, предполагая, видимо, что нашему подразделению придётся работать с обширными графическими документами, картами и схемами. Предположения его вполне оправдались, нам иногда приходилось все столы задвигать в один угол, а схемы на 8-10 ватмановских листах выполнять на полу, лёжа. В основном этим занимался я. А карты-склейки иногда были из 36-40 листов, которые с трудом укладывались даже на полу. За качество выполнения и карт и схем, я даже удостоился внимания и похвалы командира бригады, Петренко. Но судьба опять сведёт меня с ним на бытовой почве, и, конечно не в мою пользу. Начальником отделения был капитан Воробьёв Владимир Николаевич, а старшим офицером ст. лейтенант Каплин Александр Алексеевич. Воробьёву было около 30, Каплину 27, мне 25. Вполне молодая команда, и как говорил Озерков, являлась мозговым центром штаба бригады. Повысились и категории званий штабных работников. Должность комбрига стала генеральской. Этот факт стал большой интригой для штабных работников. Ниже, всё-таки придётся дать разъяснение, в связи с этим, учитывая образовательный ценз офицеров бригады.
Свободное копирование
