Наконец целеустремлённость моей маменьки увенчалась успехом, и у нас в доме появился новый и чужой для меня человек. Новый муж моей мамы, Станислав Станиславович Загурский, поляк. Чем он занимался, где работал, откуда попал к нам в дом, совершенно не помню. Единственное, что запомнилось, это был человек добрый, весёлый и совсем неплохо относившийся ко мне, но больше память ничего выдающегося не задержала, ввиду кратковременности его пребывания в нашей семье. Поскольку, вскорости выяснилось, что мой «пригляд» оказался тихим, безобидным пьяницей, и под давлением деда, мама вынуждена была с ним развестись. «Папочка № 2» не состоялся.
Ну, а моя московская жизнь, тем временем, протекала своим чередом, бод неусыпным присмотром моего «ангела-хранителя» Шурочки. Стычки у нас с. ней происходили только на почве двух обстоятельств: моё кормление, я наотрез отказывался то еды, сопровождая всю эту процедуру воплями и руганью, на какую был способен в 3-4 летнем возрасте и метанием ложек и вилок в разные концы комнаты. Если при этом присутствовала бабка, то она советовала непременно надавать мне по заднице. Шура к таким крутым мерам никогда не прибегала, и, как-то исхитрялась всё-таки за час накормить меня. Видимо на фоне устрашающих бабкиных заявлений, Шурины ласковые убеждения достигали цели гораздо быстрее.
Эти процедуры принятия пищи превратились для нас обоих в сплошную «Куликовскую битву», пока Шура не изобрела еду, которую я поглощал с большой охотой и без уговоров. Как-то на завтрак, она принесла яйца всмятку, и, решив упростить процедуру кормления, вылила яйца в глубоко блюдце, и накрошила туда белого хлеба. Получилась «тюря», только не молочная, а яичная. Предложила мне попробовать. После первой ложки, я моментально всё съел и попросил ещё. Всё повторилось, но уже с одним яйцом. «Лёд тронулся», но через некоторое время появилось неожиданное осложнение, я весь покрылся сыпью. Побежали со мной к врачу. Врач учинил допрос, чем меня кормят. Узнав, про моё любимое лакомство, поставила диагноз-диатез. Яйца запретить, временно. Когда пройдут симптомы, давать не более 2-х раз в неделю.
И вторым обстоятельством, омрачавшим наши отношения с Шурой, были мои волосы. Голова моя была покрыта копной густых, тонких и мягких волос, закрученных в крупный завиток. Во дворе меня ребята прозвали «Пушкиным», но, поскольку эта братия понятия не имела, кто такой Пушкин, кличку эту мне дал кто-то из «просвещенных» взрослых, а мальчишки только её подхватили, уверенные в том, что меня этим сильно унижают. А я, в свою очередь, 4-х лет от роду, знал только то, что это какой-то курчавый дяденька, сильно похожий на цыгана, чьи сказки мне читает Шура и поэтому сильно злился на ребят. Но подраться не получалось из-за Шуриного вмешательства в назревающий конфликт. А расчёсывать меня приходилось не один раз на дню, в противном случае, свалявшиеся волосы можно было только состричь. В общем, скучать нам не приходилось.
Свободное копирование
