Из дневников Л.А. Тихомирова - 6

12 апреля.

[...] В хозяйственном смысле год неудобный: рабочих нет. Впрочем, наше хозяйство все равно не более как забава. Пока - этот Посадский дом - составляет для нас одну обузу без малейшей пользы. А налоги - растут безобразно.

Лично для меня, конечно, не один Посадский дом, а все, что со мной делается, - составляет нечто без смысла и без цели. Может быть, и есть какой-нибудь смысл, но мне он неизвестен. Это очень курьезно. Весь век я имея цели, и ставя их себе, и думая, будто бы я для чего-то нужен на свете... Не мог себе представить иного конца как тот, что я умру на каком то деле, на "своем посту"... И вот эти "дела" и "посты" исчезли, как мыльные пузыри... Курьезно. Не могу иначе назвать. Прежде я даже воображал, будто я что-то "сделал", написал... Оказывается, что все это нуль, иллюзия, нечто ни на что не нужное и даже никому неизвестное... Конечно - таков же результат жизни сотен миллионов людей. Но я воображал будто принадлежу не к категории сотен миллионов, а просто сотен, более или менее "избранных"... Вот так и "избранность"! Весьма курьезно - 63 года прожить, с такой странной иллюзией.

А ведь меня в нее вводили десятки очень умных людей. Как могли они все так странно заблуждаться? Весь секрет заключается в коренной ложной постановке моей жизни. У меня ум - теоретический. Я гожусь по способностям (годился) к изучению явлений, фактов, принципов, к их анализу, к обобщению и выводам. Но - у меня полное отсутствие способностей, практических. Между тем моя жизнь сделала из меня практического "деятеля". Я собственно никогда и не был практическим деятелем, но состоя при практических деятелях, мог быть им полезен, истолковывать их идеи, и, так сказать, украшать их, возводя в принципы. При этом - мои писания были всегда выше практики этих людей, и я - мог казаться "очень умным". Но все же, вечно связанный с практическими деятелями, я не мог никогда отдаться своему истинному делу - чистой теории и вышел - середкой на половинку. Потому то и результаты жизни - нулевые. Конечно, это очень жаль, но теперь - придя к концу жизни - уж не стоит жалеть о непоправимом прошлом. Стало быть, Богу было угодно попустить моей жизни сложиться столь бесплодно. А теперь единственный живой вопрос - чтобы дал мне Господь спасение души.[1]