«Никаких проблем!» Эти слова очень часто слышали мы и от нашего переводчика, вместе с родителями уехавшего из России в первые годы революции. На пальце у него перстень старшего из сыновей бывших давным-давно «великими» князей Киева. Его фамилия — Карачаевский-Волк. Сейчас он существо безродное; жил мелкими куплями, перепродажами, не стесненный никакими принципами, то и дело повторяя любимое: «Никаких проблем!»
Тепло, которое почувствовала на этой конференции «в международном масштабе», многоголосно подтвердило: меня помнят. Постановки мои двадцатых и тридцатых годов в Московском театре для детей и в Центральном детском театре считают вдохновившими их на многое хорошее. Особенно внимателен ко мне Леон Шансерель: режиссер, писатель, художник, историк театра, страстный его исследователь и «комедиант», как он сказал сам о себе с особой радостью. Маленького роста, очень подвижный, с венчиком седых волос вокруг большой блестящей лысины, всегда улыбающийся и возбужденный, он не раз приводил меня в дом на бульваре Келлерман, в комнату «большой богемы». Обеденный стол сосуществовал рядом с письменным, кровать, диван с какой-то мудреной спинкой, старинное кресло сосуществовали с садовыми стульями из соломы, драгоценные картины и книги — с пожелтевшими афишами разных лет. Свою жизнь в искусстве Шансерель начинал как артист в театре «Старая голубятня» Жака Копо. Когда Копо оставил этот театр, Шансерель возглавил его как руководитель-режиссер, много играл сам. Обогатил этот театр и новым репертуаром, и обращением к театру масок. Он был талантливым художником, сам оформлял многие свои постановки. Очень тянулся он к советскому театру; сохранилась его переписка с К. С. Станиславским. Живо интересовался успехами нашего театра для детей. При своем театре создал небольшой театрик для детей. Передвижной. Его называли «Комедианты в дороге», а сам Шансерель играл «дядюшку Себастьяна»: он был своеобразным конферансье, вернее, «веселым звеном», объединяющим сцену и зрительный зал, наполненный детьми. Дети очень полюбили дядю Себастьяна и двух его молодых помощников. Общаясь с детьми, он умел объяснить и рассказать многое, зажечь интерес юных зрителей к искусству. Шансе-рель сделал себе смешную маску, в которой всегда играл дядюшку Себастьяна. (Этот «дядюшка» был моим «родственником»: ведь я — тетя Наташа. Только «тетя» была со своим лицом, а «дядя» — в маске.)
Маска дядюшки Себастьяна была карикатурой на профиль самого артиста, очень схожий с профилем Игоря Стравинского.
Дети полюбили «театр дядюшки Себастьяна». Некоторые пьесы Шансереля удерживались в репертуаре по девять лет! Очень любили маленькие французы «Приключения Баба» (слона), комедию «Рыцарь плохих рассказов», а подростки — «Бурю» Шекспира... У Ильи Эренбурга есть рассказ о том, как в одном из винодельческих городов Франции раз в году фонтан бьет вином. Слова, жесты, мысли, манера говорить Шансереля, которому во время той нашей встречи было семьдесят девять лет, напоминали мне этот фонтан!
Ближайшим другом Шансереля, его духовной дочерью и музой была Роз-Мари Мудуэс, француженка, предки которой до восемнадцатого века были коренными испанцами. Обаятельная блондинка, молодой историк театра, в бытность свою еще в университете она играла в студенческом кружке Жанну д' Арк. В постановке Шансереля эта Жанна отстаивала Францию не от англичан, а от немцев-нацистов. На первых же выборах в АССИТЕЖ Роз-Мари стала генеральным секретарем. Вместе с Шансерелем они основали журнал о театре для детей и юношества. Очень им помогала Нина Гурфинкель, в совершенстве знающая многие языки, в том числе русский, переводчица на французский сочинений Владимира Ильича Ленина.
После четырех дней конференции поехали в Дом инвалидов, в Версаль, в церковь Сакре-Кёр, в картинные галереи, все это кругом-бегом, дней в нашем распоряжении было немного.
Как ни странно, обычное тяготение купить и напялить на себя что-то новое в этот раз завладело мной только накануне отъезда. В кармане — восемьдесят франков. И с первого же взгляда на витрину вот он — серый джемпер с длинными рукавами, теплый, весь в темнокрасных с зелеными листьями розах! Это — символ. Розы в жизни еще будут.
В радужном настроении вернулась в Москву. Идея создания первого детского оперного вызвала одобрение.
21 ноября 1965 года Московский государственный театр для детей — первый и единственный в мире театр юных слушателей — был открыт.
При помощи Министерства культуры и многих организаций «строительного профиля» удалось стать владельцами пока небольшого, но удобного, особенно для репетиций, своего помещения. Новый театр родился!
Свободное копирование
