-- Провались ты пропадом и с жизнью-то этой? -- воскликнул дядя Юфим. -- Плюнуть, да уйтить отсюда, куда глаза глядят... Самое святое дело! И откеда он взялся только... притка его задави!..
-- Откеда?! Мы даве привезли, -- сказал Культяпка.-- Ссадили у амбаров... догадало нас!.. А все кузнец... дернула нелегкая... словно на грех!.. Да, правда, нешто думано?.. Видим, человек выпимши... Ну, мол, наплевать, поедем!
-- Мотри, ребята, как бы вам за это не влетело... Не намахали бы, гляди, -- сказал Юфим.
-- А кто скажет-то?
-- Скажут... Найдутся... Ты первый... Сволочь, брат, ты, не в обиду будь сказано... Чего ради ты на кузнеца-то наплел? Человеку гибнуть от твоих слов... Неужели ты и на суду это покажешь?
-- Ну, вот, была нужда! -- воскликнул Культяпка. -- Мне, главная причина, думаю, жалованьишка не прибавят ли... А то нешто я стану...
-- Язычком заслужить хошь!.. Хо-о-о-рошее дело!.. Только гляди, сват, береги голову...
-- А что?
-- Ничего... Так, мол... Ну, одначе, -- переменил Юфим речь, -- кто же у нас за стряпуху будет? Ужинать пора... Жрать хотца... Михайло, наливай хучь ты, покеда что...
Мы уселись за стол. Культяпка налил щей. Началось обычное "хлебанье" чего-то черного, вонючего, гадкого...
-- Вот что, братцы, я надумал, -- заговорил дядя Юфим, когда мы улеглись на своих обычных местах в сарае, -- уходить нам отседа надо... бросать... Ну их к ляду и с местом-то! Ни те спокою, ни те харчи... обращенье собачье... вша... грязь... тьфу! Да неуж мы того стоим?!
Мы молчали...
-- Уходить надо, -- продолжал он, -- время теперя самое горячее... рабочая пора... Что тут-то?.. Тут ведь кому жить?.. Кто нови не видал, тот и ветоши рад... Махнем на болото, на торф... Трудно, зато деньга... А то по деревням пойдем... Теперя навозница... Там, глядишь, покос... А осенью молотить пойдем... Гоже, ей-богу...
-- А зиму-то? -- спросил Тереха. -- Главная причина зима!
-- Ну, зима! До зимы глаза вылупишь... И зимой найдем... Была бы, брат, шея, а хомут найдется... Уходить надо!...
-- Ну, там увидим! -- зевая, произнес Тереха-Воха и вскоре захрапел. Дядя Юфим поворчал что-то про себя, повозился и тоже уснул...
Но мне не спалось... Я вышел за ворота, сел и долго сидел, прислушиваясь к шопоту ночи... Далекое, темное, усыпанное звездами небо манило к себе своей таинственной тишиной...
-- Что там?.. Неужели и там тоже людская ненависть, злоба, мученье, слезы, грязь, тьма?
Утром нашли Соплю. Он висел в каретном сарае на переводе, синий, с высунутым наполовину языком, необыкновенно жалкий.
-- Жуть! -- воскликнул Тереха-Воха, увидя его. -- Господи помилуй! Мне теперя ни в жись ночью не уснуть... Жуть!
-- Чорту баран! -- мрачно произнес нарядчик. -- Допился!
-- Нет, что же, -- сказал кто-то, -- человек он был ничего... Простяга... Жалко!
-- Таких жалеть неча! -- перебил нарядчик. -- Чего его жалеть, коли он сам себя не пожалел... Таких не отпевают... в куль да в яму... Туда и дорога!.. Чорту баран!..
-- Врешь, брат, -- сказал Юфим, -- отпевают... Допрежь не отпевали, а теперь отпевают... Одно только -- не в церкви, а на паперти... Да не наше это дело... Не нам судить... Он в деле, он и в ответе. Грех судить... пожалеть надо! Люди мы... Мы не пожалеем, кто нас пожалеет?.. Эх-хе-хе!..
Он махнул рукой и прибавил:
-- Пойдемте отсюда, ребята... Чего смотреть?.. Не наше дело.
-- Жуть! -- то и дело восклицал весь бледный и вздрагивавший, точно от холода, Тереха-Воха. -- Не стану я здесь жить!..
Через неделю, отработав "навозницу", на время которой управляющий не отпускал нас, мы трое -- Юфим, я и Тереха-Воха -- с сумками за плечами ранним утром, веселые и бодрые, выходили из имения, чтобы больше никогда не вернуться сюда...
Перед нами под гору вилась пыльная дорога, а перед глазами, куда только мог проникнуть взор, раскинулась и манила к себе таинственно-загадочная, синеющая даль...
-- Ну, ребята, -- сказал Юфим, -- что-то будет... Либо Акулька, либо мальчик, а дело сделано.
-- Хуже не будет, -- добавил он в раздумьи,-- рыба ищет, где глубже, а человек, где лучше.
Свободное копирование
