Он заворочался, задрыгал ногами, точно их сводила судорога, замычал и, повернувшись на бок в нашу сторону, обвел нас всех мутными, страшными, с кровяными жилками на белках глазами.
-- А мы вот отужинали, -- сказал дядя Юфим, подходя к нему. -- Вставал бы и ты, а?.. Дакось я тебя распутаю... ишь, связали!
-- Не хочу ужинать, испить дай! -- промычал сторож, глядя на жену.
-- На, жри, подавись! -- сказала кухарка, подавая в ковше воду. -- Проснулся, пьяница, разбойник!..
Сторож припал сухими губами к ковшу и жадно пил, глядя на жену поверх ковша.
-- Что говоришь? -- переспросил он, напившись и облизывая кончики усов.
-- Ничаво! -- огрызнулась кухарка и пошла было от него прочь.
-- Подавись, а?.. Подавись? -- дико как-то захлебываясь, вдруг закричал сторож и со всего размаха швырнул в нее ковшом. Ковш ударил ее в спину и покатился по полу...
-- Ты драться! -- завизжала кухарка, обернувшись к нему. -- Ты драться?.. Ка-а-а-раул!.. -- вдруг неистово закричала она, видя, что муж слез с постели и идет к ней. -- Ка-а-а-раул!..
Она выставила руки вперед и пятилась к печке...
-- Свово зовешь? -- рычал сторож, задыхаясь от злобы и стараясь схватить ее за волосы. -- Свово зовешь, а?
Наконец, ему удалось схватить ее левой рукой за шиворот...
-- А-а-а, -- зарычал он, -- подавись? Муж законный подавись, а?.. Вре-е-ешь, стерва, не выскочишь!.. врешь!..
Захлебываясь и совершенно озверев от злобы, с пеной в углах рта, он ударил ее кулаком по лицу и при этом как-то ухнул, точно филин ночью где-нибудь в лесной трущобе, страшно и глухо...
Баба дико закричала и вцепилась ему зубами в руку. Сторож поволок ее за волосы и вдруг, споткнувшись обо что-то, упал вместе с нею на пол.
-- Ка-а-а-ра-ул! -- взвыла опять баба. -- Православные, помогите... На ком крест есть... а-а-ай, убьет!.. Ка-а-а-а-ра-ул!..
Муж сидел на ней верхом и страшно бил ее обеими руками, стараясь попадать по лицу, которое она все время прятала.
-- Разнять надыть! -- сказал Юфим. -- Как бы чего не вышло: в свидетели еще притянут... Ишь, сцепились, ах, дуй вас горой! Чисто, сичас умереть, псы... Разнять надыть!
-- Не надо! -- закричал кузнец, видимо, с удовольствием наблюдавший за ходом драки. -- Не наше дело... Поделом...
-- Свои собаки дерутся -- чужая не приставай, -- в тон ему поддакнул Культяпка и закричал: -- В торец-то ее полыхни!.. О-го-го! Бей, не робей!..
Между тем озверевший мужик перестал бить ее кулаками, а, нагнувшись и вцепившись ей руками в волосы, принялся кусать ее и грызть сзади за шею, похожий на старого, чахлого, злобного волка.
-- Заткни ей глотку-то! -- крикнул кузнец. -- Ишь, дьявол, орет! Диви -- режут...
-- Пойдем, ребята, отседа, -- сказал Юфим, -- дело-то складнее будет... Кузнец, пойдем! Не наше дело, дери их чорт!
Он встал и торопливо пошел к двери. Мы с Терехой бросились за ним... Кузнец вышел последним и, плотно прихлопнув дверь, сказал:
-- Будет помнить!
-- Не убил бы грешным делом, -- сказал Юфим.
-- Чорт с ней... Собаке собачья и смерть...
Я посмотрел на Тереху: на нем лица не было. Он поймал мой взгляд и, вздрогнув, произнес:
-- Жуть!..
-- Во как, брат, жен-то учат, -- хлопнув его по плечу, весело воскликнул Культяпка, -- учись, брат Тереха-Воха!.. Учись, родной... го-го-го!..
Свободное копирование
