А в техникуме жилось интересно. Работали над всевозможными отрывками большей частью из классических пьес, а из современных авторов у нас в почете был Анатолий Васильевич Луначарский.
Работали по классу импровизации и тут было вроде соревнования. Каждый из нас изощрялся выдумывая сюжет для этюда. Лучшими среди нас по этой части были Юра Недзвецкий, ныне актер МХАТа, заслуженный артист РСФСР, и Миша Сидоркин, режиссер, заслуженный артист РСФСР, режиссер.
Что мне нравилось в то время и что я одобряю и сейчас, что в техникуме все основное внимание было уделено мастерству. Система Станиславского проходилась ежедневно и очень конкретно в упражнениях. Нас не очень загружали другими занятиями. Философией мы вообще не занимались, но лекции по истории театра читались интересно. Пластика, танец и техника речи - все было в норме, без перегрузок. Интересно в этом смысле высказывание М.А.Чехова. Он считал, что актеру специально заниматься движением не следует, а необходимо точно имитировать пластику образа задуманного и быть уверенным в правоте своих действий, тогда он будет пластичен и красив.
Все было спокойно, хорошо, перспективно и в друг - тревога! Как снег на голову известие - техникум закрывается! Почему? Кому это понадобилось? Кто в чем провинился? Ответа мы на это, конечно, не получили. Хорошо что в техникуме так велось учение, что мы уже в значительной степени были профессионально подготовлены. Студенты третьего курса были приглашены в некоторые театры. А нам, 2-му курсу, в том числе и мне, было предложено перейти на второй курс ГИТИСа.
Меня приняли на курс, которым руководил Андрей Павлович Петровский и Серафима Германовна Бирман. Но для этого мне надо было расстаться с дневной работой. Это было смутное время в моей актерской биографии.
Я метался и искал какого-нибудь выхода. В результате - я покинул ГИТИС и подался на актерскую биржу труда. Там периферийные режиссеры комплектовали для себя труппы на тот или иной сезон. А свободные актеры периодически продавались жучкам на какой-нибудь спектакль, играли его в свою пользу. Такие, левые спектакли игрались на клубных сценах Москвы и области.
Вот тут я начал регулярно зарабатывать свой кусок хлеба уже по актерской профессии. Биржевые жучки отнеслись ко мне довольно внимательно. Во первых, пока дешевый актер, а во вторых - способный на все амплуа и возрасты, кроме героев-любовников.
Так я открыл большой список сыгранных ролей. Поначалу было очень трудно, ибо надо было играть под суфлера, так как в лучшем случае была лишь одна репетиция, где актеры уславливались меж собой: « Ты туда, а я сюда. А тут ты уходишь, а я здесь приходишь....». Но постепенно я приспособился и уже легко шел под суфлера. А потом накопились игранные роли и меня приглашали на повторные спектакли. Это было легче и приятнее. Появились на рынке свои шлягеры с почти постоянным актерским составом. За это время я сыграл множество ролей.
Были и любимые спектакли и роли. Например, спектакль «Не все коту масленица» - Островского, где я сыграл купца Ахова /пожилого/, а Володя Попрыкин - приказчика Ипполита. Мы играли много, много раз с успехом. У нас были яркие партнерши: Нина Самойлова и Валя Валевская, а с Володей мы еще в техникуме сыгрались. Поэтому могли соответствовать и выдавать юмор на полную катушку.
Хочу вспомнить еще один шлягер-пьесу Софьи Белой - «Свадьба без венцов». Эта драмартургеса, в то время, была очень популярна и «быстро пекла» пьесы на сегодняшний день. В этом спектакле я с удовольствием играл роль влюбленного простака Степу.
Играл я и Незнамова, и Муранского в «Свадьбе Кречинского», в «Потонувшем колоколе» - Гауптмана, Алешку в «На дне» - Горького.
Однажды мне предложили сыграть в пьесе Луначарского «Медвежья свадьба». Роль центральная, возрастная, большая по тексту и для меня интересная. И очень захотелось мне сыграть ее без суфлера. И я за одну ночь выучил всю роль и на следующий день играл ее, как теперь мы играем - без суфлера.
Это было конечно другое дело. После этой роли моя цена на бирже повысилась и достигла высшей ставки за спектакль - 12 рублей. А начинал я с 5-и рублей. Во избежание жульничества и обмана существовал неписанный закон - платить гонорар актерам в антракте.
В моей актерской практике часто фигурировал жучок-антрепренер Туманов. Невзрачный, маленький щуплый еврей, но ловко ворошил делами и сам, конечно, зарабатывал лихо. У него я очень много переиграл ролей. И интересно было ему продаваться, потому что он всегда устраивал солидные площадки, и нанимал первоклассного суфлера. А суфлер в таком деле был царь и бог, и получал сам ставку выше любого актера. Как же было приятно возвращаться после спектакля домой, по дороге купить себе все что нужно для ужина у торгующих до поздней ночи моссельпромщиц. И хлеб, и колбасу, и сыр, и даже водку. Все для трудового народа!
Коммунизм!
