7 августа
В четверг, 3-го утром, убита в Кламаре М. К. М., {Мария Константиновна Звягина, в замужестве Montandon. Ее муж, врач George Montandon, в 1919-1921 годах находился в Советской России в качестве представителя миссии швейцарского Красного креста в Сибири, о чем написал книгу "Deux ans chez Koltchak et chez les Bolcheviques" (P., 1922, 318 p). Был убит французскими партизанами за сотрудничество с немцами в период оккупации.} наш друг, в жизни светлый ангел. Вчера был день свв. Бориса и Глеба, в крещении Романа и Давида. Они называются страстотерпцы. Их прославляют за кротость и жертвенность -- "незлобивый Давиде", агнцы, на заклание влекомые. Убийцы пришли собственно к мужу М.К. Дверь виллы не была заперта, и первая, кого встретили они, была она. С целью мести политической искали мужа. Но на всякий случай застрелили и ее. А потом поднялись наверх и убили его также (он лежал в постели, у него рак печени). Торопились или растерялись, но детей не перестреляли -- а легко было сделать: все безоружные и довольно взрослые.
М.К. была высока, тонка, нежно-румяна, с раннею сединой в духе XVIII века (поседела в одну ночь от душевных потрясений). Прелестное тонкое лицо с зеленовато-серыми глазами. Быстра, легка в движениях, всегда неслась куда-то, как летящие гении Жана Гужона на барельефах. Чиста и простодушна как ребенок, глубоко женщина с поклонением беззаветным, с любовью нерассчитывающей, добротой Богом данной. Лавочник итальянец в Кламаре заплакал, узнав о ее гибели. "Это ведь был ангел", -- сказал. Я сам так же выразился, но это неточно. Ангел бесплотен. А она человек, женщина, воплощена, в высокой мере женщина, но с просветленной плотью. Сколько в ней было свету! Он и распространялся от нее. "У меня всегда ощущение света, когда я ее встречаю", сказала вчера кламарская ее знакомая. Верно. Эта вольная и светозарная душа шла по миру, разбрасывая сокровища и не считая их. Она была расточительница. Она все раздавала и ни с чем не считалась. Разумеется, и грешила -- и грех никак не приставал к ней, как-то отлетал, грех ее несуществен. Он в свете и тепле таял. Она была отчасти нимфа христианская или Психея. Эрот мог ее сердце ранить, но ничто не могло загрязнить.
Незадолго до смерти вдруг решила обвенчаться в церкви с мужем -- брак их был заключен в Советской России, граждански. Придавала этому большое значение, под венцом вся сияла, хотя вообще брак этот был для нее крест. Я держал над ее головой венец, который церковь наша считает мученическим -- не царским, а мученическим, как бы пострижение в своего рода монашество. Как я молился за нее тогда! Венчал о. архим. Киприан -- в подъеме. Он ее тоже любил. И мы вводили ее в последний постриг. Сияющая и простодушная она взошла на эшафот -- как и столь многие невинные -- как искупительная жертва.
И вот она уже не первая в краткое время. Я писал о двух праведницах, погибших от бомб 3-го июня 1940 года. В этом есть что-то таинственное и глубокое -- но восходит к далеким временам. Безвинно погибали христианские мученики и мученицы -- лучшие погибали. Так и нашу Психею раздавил хам. Но пути все эти восходят к Голгофе, где была распята и замучена сама Истина и само Добро.
Послезавтра мы ее хороним.
Свободное копирование
