10 июня
Синий вечер Парижа -- и довольно душный. Отворив окно, приятно высунуться, поглядеть сверху на каштаны, над собой увидеть белые и пухлые ладьи на темном небе, так же бесшумно пролетающие, как над Москвой и над Филипповским. И так же светлы звезды в глубине провалов, так же закрываются и открываются они.
Во всех окнах дома наискосок -- особенно чердачных -- головы, фигуры. И все тоже смотрят, и все тоже, будто -- в бесконечность. И как будто все устало дышат. Далек простор, и лишь угадывается, лишь в синей, душной ночи с золотыми заревами, бледными небесными ладьями да узорами из звезд -- угадывается.
И туда все смотрят. Точно ждут, точно в смутном блеске ветерка ловят кусочек шири, воли -- необъятного.
Если спросить тебя, Париж, куда идешь, что ты ответишь? Если вспомнить тесную Лютецию на островке, крепостцу средь равнин. Мрачный Париж средневековья, с Нотр Дам, блеск королей, шум войн и революций, роскошь и нищету, отель Крийон и закоулки у Себастополь, всю твою гамму историческую, современную...
Во всяком случае, нам не увидеть нового твоего лица. А оно будет. Старый, обаятельный, порочный и чудесный город! Может быть, лучше подальше от тебя -- в чистоту, тишину. Но вовсе без тебя уже не обойтись. Как чувствует себя мир? Чего он хочет? Как стремится? Ты его барометр, и твое давление всем ощутительно. Идешь ли ты к закату, будешь ли проглочен чудищем заатлантическим, взорвешься ль сам, в удушливых газах предместий, или мирно, твердо будешь искать нового в душевном, справедливом и Божественном, освящающем всякую жизнь, осуждающем всяческое обжорство. Озлобится ли далее твой труженик, запалит ли дворцы Ротшильдов и особняки Фридланд, или спокойно будет разворачивать новую, сложную и очеловеченную страницу бытия?
Кто знает. Надо верить. Но иной раз, проходя теплой летней ночью Елисейскими Полями, видишь над струеньем голубеющих твоих огней, Париж, над золотом автомобилей -- пустыню и могильную лопату археолога. Тебя же -- в Елисейских Полях прошлого.
Свободное копирование
