<6 мая 1866 г.>
В "Русском Вестнике" я прочитал статью Безобразова "Начало Пугачевщины". Объясняется, что народ страдал и был вызван страданием к бунту. Пугачев имел девиз: земли ваши, свобода. Конец свертывается к тому, что Екатерину II окружили дворяне. К чему эта штука?
Роман мой теперь не печатается.
Времена теперь тяжелые: Елисеев, Слепцов, Минаев, Вас. и Ник. Курочкины взяты.
Некрасов сказал стихи Муравьеву...
Муравьев хотел вызвать Чернышевского, но император умнее Муравьева, не дозволил: двух смертей человеку не бывает.
Дома не лучше. Каргополов командует. Я злюсь, он смеется. В декабре он, бывши в клинике в гостях у моей жены, вдруг предложил мне жить отдельно. Я этому был рад, но не хотел отделиться из уважения к больной женщине, моей жене. На этой квартире он вел себя вполне хозяином, сестра его Анна Семеновна затевала с моей женой ссоры, я объяснил Федору Семеновичу, что слушать мне крики Анны Семеновны приторно: он отделался шутками. Случилась история между Анной Семеновной и моей женой,-- такая, что все, кормилица и Варвара Андреевна, сказали: "Мы не желаем разговаривать с Анной Семеновной". Я написал письмо Федору Семеновичу, в котором упомянул о его предложении в клинике, и сказал, что два медведя в одной берлоге не уживаются. Молчание. Обедать я с ним не могу. История с Г. Михайловым: он просил меня написать статью против возражения Жуковского. Я отказался, он рассердился. Я написал: но "Петербургские ведомости" не напечатали, потому что окончание оказалось к выгодам Ждановых.
Федор Семенович Каргополов определяется судебным приставом. Ему нужно залогу 600 руб. Но ни Михайлов, ни Жданов, ни Туляков не дают. Просит жену обязательно сходить к m-m Амидио. Жена говорит: та залогу попросит; он думает, Сима врет. Сима и говорит: "Амидио даст 10--20 руб. без залогу, но 600 руб...... Он покупает на свои деньги чай, сахар да хлеб и все это записывает в книжку. По окончании месяца он книжку кладет мне на стол. К чему? Я ее вижу каждый день. Я в мае написал, что принимаю питание Ю. С. Каргополова и В. А. Тереховой на свой счет и не хочу считать его опекуном. Это я вырвал и приложил к книжке. Он написал, что подобные вещи годятся для нужника. Я этот листок вырвал. Он деликатно выразился не мне, а жене, Варваре Андреевне и своей Анниньке, что он считает это мальчишеством, что Юлий -- мальчик и должен глаза у портретов выковырять.-- Юлий Семенович Каргополов выковырял глаза у портретов Помяловского, Добролюбова и Некрасова. На это Федор Семенович Каргополов в ноябре 65 г. отнесся ко мне так, что я не могу протестовать, потому что он на картинки смотрит как на ненужную для него вещь и может с ней делать, что ему вздумается.
Теперь она на меня сердится за книжку, которою он неправильно завладел. Она принадлежала мне в 1864 г., когда я держал квартиру на углу Садовой и Гороховой, дом Жукова No 36, и он 8 месяцев жил на мой счет. Теперь у него в месяц выходит 4 руб. 50 к. сер. с пищей, освещением и отоплением! (Освещение и отопление он не платит). Буду искать квартиру. Стыд для меня, что я подчиняюсь коллежскому регистратору, будущему судебному приставу Федору Семеновичу Каргополову.
Для меня Варвара Андреевна Терехова дороже опекуна Ф. С. Каргополова, потому что она сохранила ее от соблазна1 <...> {<Конец записи нами опущен.>}
Свободное копирование
