Из дневников - 36

29 мая 1865 г.

{<Начало записи утрачено.>}...переход со старой квартиры в эту кажется довольно резким. Там мы занимали пять комнат, сами имели хозяйство, были полными хозяевами, потому что сами имели квартирантов, а здесь живем в углу за два рубля в месяц и берем кушанье из кухмистерской, довольно несытное, на двоих за пятнадцать рублей в месяц, четыре блюда в сутки. Комната сама по себе небольшая, с одним окном, выходящим на двор, где кроме деревянных домов и крыш видно еще небо и кой-где садики. Комната находится во втором этаже в деревянном доме, и она вся загромождена двумя постелями, комодом, железной печью, шкафом, столом и тремя стульями; собственно это третья часть другой комнаты, которая перегорожена от нашей занавеской. Так как на одной кровати спит хозяйка, то по нашей кровати комната разделяется занавеской и поэтому делится на две, так что когда спишь на полу, то ноги оказываются в другом владении.

Хозяйка -- женщина добрая, но скупая и старается всячески угодить какому-нибудь своему знакомому, имеющему звание выше ее, потому много хвастается знакомствами с разными людьми. Она очень религиозна, но рассуждает, что молодой женщине неловко жить без мужчины, потому что есть потребность. Она одобряет браки и о разводе рассуждает, что это грех.

Петергоф хотя и город, но походит на сад или дачу. Куда ни повернись, все сады и пруды, но всё это сделано искусственно и очень неприятно слышать, что на поправки, сады и фонтаны выходит в год не одна сотня денег. 10 июня приедет государь с царской фамилией и тогда будет музыка, но я уеду и не буду чувствовать наслаждения, <потому что встрече я не сочувствую.> {<"Потому что встрече я не сочувствую" вымарано автором и поверх вымаранного вписано: "потому что буду в Пермской губ.".>}

Ораниенбаум больше походит на город, Кронштадт кое-где с виду кажется крепостью, но в Петергофе народу почти не видать, и если его видно, то из петербургской аристократии немногие гуляют в садах, а в Кронштадте то и дело попадаются матросы и вообще морские чины.

Когда я приехал в Петергоф, 15 мая, то тамошние жители очень интересовались тем, когда привезут труп наследника в Петербург[1]. Один говорили, что его уже привезли, а другие -- что его будто не допускает в Кронштадт рыба-кит. Когда привезли его в Кронштадт и держали его до тех пор, пока кончится троица, народ постоянно приезжал туда смотреть -- где он лежит. Но ездили напрасно, потому что на фрегат пускали только военных с женами и чиновников, хорошо знакомых с ними. По этому случаю выходило много сцен, особенно публика ругала военных и морских чинов на фрегате: недаром же многие издержали по 5 к. за то, чтобы доплыть. в лодке до фрегата (на Купеческой гавани).-- После этого почти все петербургские жители интересовались церемонией: как повезут наследника? Но я не был в Петербурге. Говорят, народу было много, и император благодарил народ за смотрение, но это смотрение стоило каждому 1 и 2 р., которые пошли в пользу аферистов, строивших мостки из тех досок, которые они употребляли на балаганы в масленицу и в пасху.

Потапов спился совсем, разругался со мной и ничего не сочиняет. Он проклинает товарищей на казенной квартире, которые будто бы приучают его к пьянству. Он сделался злой, капризный, ругает прислугу и всех -- и улизнул из квартиры, так что через три дня его уже разыскивали. Потом в департаменте получили от него записку, что он в Обуховской больнице и нездоров воспалением легких. Говорят, что он три дня жил где-то на квартире и заводил скандалы, драки, и поэтому думают, что его порядочно исколотили.

29 мая 1865