<9 августа 1864 г.>
Я никак не могу понять, что делается со мною. Эта привязанность к одному человеку не дает мне покоя ни днем, ни ночью. Станешь ли читать, писать, пойдешь ли куда-нибудь, все только и думаешь об ней; в сердце точно боль какая-то появилась, чувствуется радость... То же самое было, когда я любил Ольгу; но эта любовь сильнее первой. Тогда я только думал о ней, но с ней не мог говорить, не мог узнать ее, да и мне не хотелось в то время при такой обстановке жениться на ней. Теперь, с этой, я разговаривал каждый день, каждый день сидел у нее по нескольку часов, жил рядом. Мы говорили много, наблюдали друг над другом, и я ее узнал хорошо и полюбил, потому что во многом она сходится с моим характером, хотя она еще плохо развита умственно, доказательством чего служит то, что ей не хочется читать Бокля, Дарвина и другие ученые сочинения, под тем предлогом, что-де теперь не для чего уже знать многое.
............К этому еще нужно прибавить, что она -- дочь чиновника, давшего ей конечно чиновническое воспитание. Образовалась она у разных дядюшек-советников, людей глупых, прочивших ее в жены тоже чиновнику. Я ее полюбил за то, что она в жизни много выстрадала, много претерпела обид, и хотя теперь довольна своей настоящей жизнью, но есть и теперь у нее горе,-- горе, может быть, то, что она, как женщина, видит во всем обман, по крайней мере со стороны мущин и близких ей знакомых. По своему образованию с нее нельзя да и глупо было бы требовать нынешнего взгляда на всякие предметы и такого знания, какое только что вырабатывается теперь. Мне давно жалко ее, жалко как женщину, потому что у нас всё еще смотрят на женщину, как на женщину, способную только быть женою мужу; и хотя дали им возможность на приобретение кое-каких знаний для практики, как, например, повивальное искусство, гувернантство, но и тут не дают им возможности к честному существованию, так как все или большая часть получивших дипломы на подобные должности не имеют практики.
Приехавшей из провинции какой-нибудь бедной женщине для подобных благородных целей трудно биться в Петербурге. Тут нужно много выстрадать, много перетерпеть, чтобы быть честной женщиной. Насколько я знаю, она честная женщина, и поэтому я полюбил ее, как сам честный человек. Я без стыда могу сказать каждому человеку, что я не имел скотской связи ни с одной женщиной. Говорят, что это вздор; но это так, потому что у меня свой взгляд на женщин.
Иногда мне не нравится, что к ней ходят мущины. Хотя они и болтают только у нее, но я ничего не замечал худого. Каждый мущина рад прийти к женщине, если она зовет его; он рад потому, что у него есть подлая цель; а она рада потому, что ей скучно одной. Видя меня всегда у нее, они считают нас за известных людей, а потому хотя не говорят прямо своего желания, но надеются на успех, а теперь пока придумывают: как бы выразить ей свое желание.
Вот почему трудно жить честной женщине без денег и вот почему меня всегда берет зло, когда мущина делает подлость кому-нибудь.
Можно быть честным в отношении любви, и можно быть <честным> в отношении различных действий. В этом я честен, так же, как и она. Вот причина еще, почему я полюбил ее.
Пусть смеются над этой любовью люди. Глупый человек, не понявший этой любви, всегда будет смеяться, но умный порадуется. Положим, моё звание низко сравнительно ее, но ведь я -- человек, и чувствую и желаю, что мы должны быть все равны и желаю, чтобы она была равна мне и была другом.
Я не буду таким мужем, какими у нас бывают люди. Это будет братняя любовь, и она может надеяться, что я буду любить только ее. Может быть ее смущает то, что со временем я полюблю другую. Поэтому, чтобы обдумать раньше этот вопрос, я дал ей время. Это вещь важная. При ее летах она, может быть, и не увлекется, если у нас будут дети; я же видал много женщин и на красоту смотрю, как на приманку, и всегда вопию как против красоты, так и против всяких дурацких украшений.
Не знаю, любит ли она так сильно меня, как я ее люблю. Об этом у нас не было разговоров, и мы приближаемся к свадьбе как-то ощупью; мы даже говорим на вы, хотя и говорим о свадьбе, об нашей будущности. Мне это нравится.
Одно меня смущает: сколько будет у нас детей и что будет со мной впоследствии. Для этого нужны деньги, а у нас обоих шиш. Чтобы открыть какое-нибудь ремесло, нужны деньги; взять квартиру -- тоже рискованное дело. Впрочем, я еще надеюсь много написать,-- написать не ради денег, а ради пользы и так, чтобы не поставить себя рядом с такими господами, как создатели "Взбаламученного моря" и "Призраков". Я думаю, что я тогда буду прилежнее заниматься и, может быть, не буду пьянствовать. Вот это-то и побуждает меня к женитьбе.
9 августа.
Свободное копирование
