Когда прошли 15 суток от устья Калара, муки осталось только два кулечка, и мы решили одного коня заколоть на мясо, а лепешки печь не каждый день, а через день-два. В обед заваривать болтушку, вечером и утром варить суп с кониной.
Начался январь, но погода нам благоприятствовала: не было ни ветров, ни буранов, но муки было мало, травы тоже попадалось мало, а горы сдвинулись, и Калар шел, как в щели, давая большие кривули. Иногда мы примечали какую-нибудь высокую гору, пройдем целый день, посмотрим назад и оказывается, что мы от нее почти не ушли. Утром эта гора была прямо, а вечером немного позади, а проходили 30-35 километров за день, ведь в январе дни начали прибывать.
В середине января мы остановились в недоумении, потому что русло Калара раздвоилось, и по которому рукаву идти мы не знали. Время было обеденное, мы решили попробовать выжечь яму, а Гошку отправили с ружьем посмотреть, куда возьмет направление эта рассошина. Мы держали ориентир на юго-восток, а рассошина почему-то поворачивала круто на Запад.
Выбили яму, оказалась галька с песком. Порода была не настоящая, не золотоносная, но во всех трех лотках, которые мы смыли, везде были знаки золота. Это говорило о том, что настоящее золото было где-то не далеко.
Вернулись мы на табор, положили пожог и пошли отдохнуть, стали строить планы, что делать дальше. Муки оставалось всего лишь полпуда. Тут-то мы и повесили наши головушки. Мы были в каком-то оцепенении, что не достигли цели, не нашли золота, но было жаль и свои жизни, нас уже донимал голод. Гошка сказал:
-Ну что же, пусть выскажут свое мнение семейные Гурьян и Пантелеймон.
Все посмотрели на них. Гурьян нехотя первым предложил брать направление домой:
-Жалко мне семью, ребята еще маленькие, их у меня пятеро, три сына и две дочки. Старшая дочь – инвалид, хромая.
-Я с ним согласен, неохота безо времени умирать, -поддержал Гурьяна Пантелеймон.
Мы, холостяки переглянулись между собой, и я ответил:
- А нам жаль вас, а особенно ваши семьи. Будут потом проклинать нас, что втянули вас в это дело.
-Необходимо вернуться, иначе – голодная смерть, - добавил Гурьян, - ни летних стойбищ якутов, ни следов даже нет.
У нас забегали мурашки по коже, мы испугались и решили повернуть домой, но впоследствии выяснилось, что не дошли мы всего один переход до богатого золота.
После Гражданской войны в 1925 году один мой родственник рассказал, как он охотился на белку в тех местах и находил ямы золотоносные под самым Яблоневым хребтом. Но он не был специалистом, и его это сначала не заинтересовало, но когда он узнал, что я был в этих краях и искал там золото, то предложил мне пойти с ним. Но у меня уже была семья, четверо детей. Я стал советоваться со своей женой, моя Екатерина Захаровна ни в какую не согласилась, и мне пришлось выбросить все мечты о золоте из головы.
А когда в 1927 году мы были уже в Хабаровске, то я узнал из газет, как открыли в истоках Калара очень богатое золото.
