После всевозможных доступных в то время исследований и многопрофильных врачебных осмотров, коллеги пришли к выводу, что у меня (так было написано в больничном листе) «выраженный упадок сил на почве переутомления» и, помимо больничного листа с предписанным постельным режимом, мне назначили ещё и общеукрепляющее лечение.
Сомневаюсь, что в классификации болезней того времени фигурировала нозологическая форма, указанная в моём больничном листе. Но предстоящее нам безденежье угнетало и обессиливало до изнеможения. И мне было не до каких-то клинических рассуждений.
Поликлиника сочувственно обеспечила мне внутривенные вливания (наверное, глюкозы) на дому. Мама исправно напоминала о таблетках (витамины) и изыскивала способы меня не то чтобы укрепить питанием, но хотя бы уговорить поесть. Отсутствие аппетита, нежелание есть почему-то стало непреодолимым. И если вначале это меня огорчало, то в последующем увещевания поесть только утомляли.
Из первых дней пребывания «на больничном» я помню некоторые эпизоды, которые, будучи связаны с реакцией или поведением детей, могли бы умилять, если бы не были вызваны печальными обстоятельствами. Когда мы с мамой пришли из поликлиники, мама первым делом перетащила в самое удобное место мою кровать и уложила меня. Затем она привела из садика детей, а уходя в магазин за хлебом, забрала с собою Сашу, считая, что два малыша в комнате будут шалить и мешать моему отдыху, а один будет мешать меньше. В её отсутствие Володя попросил есть. А у меня сил нет встать. Я предложила ему подождать прихода бабушки – она, мол, и хлеб принесёт. А он так ласково настаивает: «Ну. мамочка! Хоть корочку хлеба...» и от этой «корочки хлеба» и моей беспомощности я заплакала, что, видимо, напугало ребёнка, и он стал меня утешать: «Не плачь, мамочка! Не плачь! Посмотри, вон папа едет...» - и ручкой показывает на плотно занавешенное окно. Эта детская уловка могла бы умилить – а мне тогда стало ещё горче.
И ещё один эпизод как штрих к обстоятельствам того времени, запомнился мне. Маму да и меня тогда тревожили мои отказы от еды Мама хотела выведать, что я хотела бы поесть. Вот и обмолвилась я однажды, что может быть яйцо с солью я и съела бы. И мама специально для меня купила одно яйцо – тогда в нашем представлении пища богов, так как выше яичного порошка (и то – редкость!) даже самая богатая фантазия не могла заглядывать. Но, когда это лакомство появилось в доме, я опять почувствовала, что не смогу есть. «Ну, может быть – позднее?» - упрашивала я маму. А Воёлочке так хотелось этого лакомства, и малыш не скрывал этого. Но как только бабушка сказала, что это только для мамы – «Ты же хочешь, чтобы мама выздоровела?!» - Воёлочка, добрая душа, чуть ли не жертвенно старался убедить нас в своём отречении. Ходил вокруг лежавшего на виду на столе соблазна и повторял: « Я не буду просить яйцо. Это только для мамы – чтоб она выздоровела.»
И когда же это было –только для мамы? Всегда было прежде для детей.
Свободное копирование
