ЕЩЕ ГОД ВОЙНЫ.
Вернувшись из Мстиславля, мы стали думать, как жить дальше. Хотя мы с тетей питались с одного котла, получали пособие они и мы, нам явно не хватало на жизнь. У тётки была корова, и вроде было лучше, чем последний год жизни в Казахстане, но ходили мы всё равно, с постоянным чувством голода.
Председателем сапожной артели в Монастырщине был двоюродный брат отца Сеел Мерьяхин. Один мой новый знакомый парень, который устроился учеником сапожника в эту мастерскую, рассказывал, что он сейчас получает рабочую хлебную карточку и семьсот рублей зарплаты ученика. Я стал уговаривать маму, чтобы она попросил Сеела устроить меня учеником сапожника, на что она ответила:
- Не валяй дурака, еще наработаешься за свою жизнь. Пастухом ты уже был, теперь хочешь освоить профессию сапожника? Учиться надо.
Она не хотела ничего даже слушать, но я стал уговаривать, её и настаивать, поговорить, что буду получать рабочую, хлебную карточку, да и деньги не помешают. А учиться буду потом, кончится война, папка придёт.
Мама не хотела идти к Сеелу,. Он знал, что вот уже месяц, как мы приехали, а он ни разу не пришел и не поинтересовался, как мы живём, «родственничек», не пригласил нас ни разу к себе. Сеел, был заготовщиком, имел большой добротный дом рядом с базаром и хороший гешефт идиш (хорошее дело), как заготовщик и как председатель артели. Тетя Сорка говорила, что его жена - чистая змея.
В конце концов, мне удалось уговорить маму, и мы отправились к нему в мастерскую. Сеел сидел, строчил на швейной машине заготовки. С нашим приходом он отложил работу, и повел нас в свой кабинет. Он расспросил про отца, где и как мы были, рассказал о себе и спросил, зачем пришли и чем он может быть полезным? Мама сказала, что я хочу пойти учеником сапожника, что она отговаривала, но я настоял, и потом она решила, что жизнь трудная, да и лишняя профессия в руках не помешает. Сеел стал меня внимательно рассматривать, спросил, сколько мне лет, мама ответила, что двенадцать с половиной
- Маловат, да и очень не сможет держать молоток в руках. По закону детей моложе четырнадцати лет на работу принимать я не имею права. На следующий год приходите, посмотрим.
На радость маме, на работу меня не взяли.
Но без работы я не остался. Тетя Сорка где-то доставала большие листы белой бумаги, мы ее резали, сшивали, делали тетради, и я на рынке продавал их по двадцать рублей за тетрадь. Этот товар шел хорошо, но бумаги было мало. Ещё в воскресные жаркие дни, я с Симой брал пару ведер холодной воды из колодца, несли на базар и продавали по рублю алюминиевую кружку. Этот товар шел плохо, у нас были конкуренты.
Недалеко от дома была кузница. Я подружился с кузнецом и целыми днями пропадал у него в кузне. Кузнец поручал мне разные мелкие слесарные работы, я добросовестно и безвозмездно их выполнял. Он говорил, что если бы я был немного постарше, то он взял бы меня на работу учеником. Мама сказала:
- Посмотрите, как наша наследственность передалась моему сыну, как тянет его в кузню. Наши родители по отцу и по матери были потомственные кузнецы.
Свободное копирование
