Мама познакомилась с молодой женщиной, которая жила недалеко от больницы. Уже полгода, как она приехала с детьми из эвакуации. Детей у неё было двое: старшая - Анечка, лет одиннадцати, и сын - Боря, пятилетний карапуз. Соня, так звали женщину, работала на станции, муж пропал без вести, и некому было смотреть за детьми. Дом у Сони был пятистенка с большим коридором, столовой, кухней в первой половине, во второй - зал и две спальни. Здесь можно было жить по-человечески, не валяться на полу. В её доме жили люди, захватившие его при немцах , с которыми ей пришлось жить некоторое время, и которых она выселила. Часть вещей и мебели, говорила она, пропало.
Анечка была худенькая, светленькая девочка, с большими, голубыми глазами, выражавшими то ли любопытство, то ли удивление. Она смотрела за братом, готовила на примусе пищу, кормила его, и везде таскала его с собой. Когда Соня была на работе, Анечка оставалась за хозяйку. Когда мы стали жить у Сони, часть Аничкиных обязанностей перешла к маме, и Анечка как-то сразу к нам привязалась, и мы постоянно были вместе. Мы все вчетвером ходили в больницу к Мане, стояли у неё под окнами. Мы вместе ходили в магазин за хлебом, и куда бы меня ни посылала мама, Анечка всегда была со мной.
У Сони за домом был большой огород. Мама взялась копать и делать грядки. Анечка работала наравне с нами, она помогала маме сажать лук, свеклу, морковку. Боре на меже стелили одеяло, и он вместе с нами был на огороде. Однажды мама сказала:
- Какая ты молодец! Как хорошо ты мне помогаешь! Будешь моей невесткой.
Видя, что я с Анечкой сдружился, что мы играем и везде ходим вместе, мама стала над нами подшучивать, называя нас "женихом и невестой". Я злился и делал вид, что Анечка меня совершенно не интересует. Однажды мама позвала нас обедать и сказала:
- Жених и невеста, идите кушать.
- Тетя Люба, зачем Вы его дразните, ему это не нравится, он же хороший, - высказалась Анечка.
- Ах, ты, моя невестушка! Ты уже за него заступаешься, - улыбнулась мама.
Я так разозлился, что не пошел кушать, тогда мама крикнула:
- А ну, иди кушать, дурак! Я ничего обидного не сказала, наоборот, мне даже нравится, что вы дружите.
Анечка мне действительно нравилась, нравилась мне ее заботливость, преданность, безотказность. Нравился мне её спокойный, ровный характер и то, что она умела слушать, и как она смеялась, когда я рассказывал ей смешное. Когда я говорил о чём-нибудь грустном или трагическом, её голубые глаза становились серьезными и сочувствующими. Нравилось мне её отношение к братику, который беспрекословно её слушался, её легкая походка, как заплетала она косу, и, вообще, мне все в ней нравилась. Иногда мне хотелось взять ее за руку, или погладить за ее худенькое плечо, и когда я начинал об этом думать, то я чувствовал, что становлюсь, как деревянный.
Свободное копирование
