Пассажирский поезд подкатил к перрону. У нас на руках были билеты в общий вагон. Я думал, что это будет вагон с сидячими местами; но оказалось, что это был жесткий, спальный вагон с поднимающимися полками для военнослужащих. Народу было мало, в основном солдаты.
Как только мы заняли купе, я сразу же полез на верхнюю полку. Можно было лечь и на среднюю полку; но я, уже привыкший к тому, что могут прийти пассажиры и турнуть с средней полки, решил: лучше похуже, но надёжнее наверху. Какая здесь была благодать! Тепло. Я снял и подстелил под себя свое пальто, мешок подложил под голову и сразу улегся спать. Здесь, наверху было свободно, можно было вытянуть ноги, и никто по ним не ходил.
Поезд тронулся, и я сразу уснул под стук колес.
Вечером мама разбудила меня. За окном было темно, в купе под потолком тускло горела электрическая лампочка, поезд шел без остановок. Мне не хотелось слезать даже, чтобы поесть. Попив чай с хлебом, я снова залез на своё место и проспал всю ночь.
Наутро следующего дня, я слез с полки. Поезд шел хорошо, без остановок, за окном мелькали хвойные леса, кирпичные коробки от разрушенных вокзалов, печи от сожженных хат. Мы ехали по территории, бывшей под оккупацией немцев. Мама тяжело вздыхала, видя эти картины.
За окном появлялись березовые рощи, которым я радовался, они стояли, как девочки, одетые в беленькие, праздничные платьица. В Казахстане берез не было, и было наших европейских мягких лесов и полян, покрытых зеленой травой. Там были только колючки и выжженная трава. Я не мог оторваться от берез, мелькавших за окном, и говорил маме:
- Ну, посмотри, какие они красивые, как они красиво стоят, то по одной, то целой стайкой, похожие на девочек первоклашек!