Дневники Николая Добролюбова - 50

2 января

Если русский человек за что возьмется, так уже рад лоб разбить. Аккуратный немец Штейнман[1] явился сегодня на лекцию, только что пробило девять часов, а Савич[2] еще вчера нарочно приходил справляться, будут ли лекции. Что лучше? Вчера, конечно, сказали, что будут лекции, а сегодня сказали, что не будут. Впрочем, инспектор еще вчера сказал мне, но директор заметил, что- все-таки надобно собраться... Желал бы я спросить его -- зачем?..

Из всех уехавших из Петербурга явился только Вегнер<?>[3] и страшно ругался, что начальство так безалаберно.

Златовратский[4] рассказывал много анекдотов о вчерашней елке и о глупости Белявского, Михайловского и др. Но его анекдоты до того не характеристичны, что я все их позабыл. Заметил только одно, что лакей, проходя мимо студентов с каким-нибудь из угощений, обыкновенно говорит только: "Хотите?" и, не дожидаясь ответа, стремится дальше. Это так и должно быть у Ивана Ивановича, у которого студенты не смеют пить вина за столом и курить папиросы, тогда как все другие курят.

Златовратский рассказал мне странную вещь: когда-то, еще в первый год нашей институтской жизни, и, вероятно, в первые месяцы, сказал я Михайловскому, что у него больше развиты ноги, нежели голова. Это его так уязвило, что он до сих пор тяготится моей остротой. Я, несмотря на все усилия, не мог ее припомнить... Впрочем, я и теперь еще не слишком высокого мнения о развитости головы Н. Михайловского; мне все кажется, что он до сих пор ни о чем серьезно не думал и не умеет рассуждать о предметах высшей важности. Если он останется навсегда с этой умственной ленью, то я желаю ему (несмотря на природный его ум) лучше остаться под опекой религиозности и даже церковности, нежели жить собственной головой. У него вечно все будет скользить по поверхности, и он даже легко может сделаться просто добрым малым, на что теперь же подает большие надежды. Подвиг самопеределыванья будет для него труден, если не невозможен... А жаль, право: с таким живым умом и прекрасным сердцем он соединяет еще и некоторый талант, который при более глубоком и серьезном образовании мог бы принести даже значительную пользу... А все эта проклятая лень, это увлечение разными животными порывами и неведение о высших целях человечества![5]