В нашем отделении, естественно, находились больные не только кожными болезнями. Гонорея на Камчатке была столь же распространена, сколь и простудные заболевания. И лечили ее подчас на ходу, в поликлинических условиях. Особенно солдаты, которые пытались скрыть свои похождения от начальства. А это нередко приводило к осложнениям. К нам в палату попал солдат с орхитом (воспалением яичек). Трое суток он буквально выл от боли, скрежетал зубами и клялся, что больше никогда не будет иметь дело ни с одной женщиной. На четвертое утро боль отпустила. Он сел на койке и поведал нам свою историю. На гражданке он работал шофером, и в армии ему повезло: всю службу он провел за баранкой. Последнее время он был личным водителем одного полковника, простого и доброго мужика, с которым у него сложились почти дружеские отношения. Если никуда не нужно было ехать, полковник отпускал его на все четыре стороны, и он мог использовать это время по своему усмотрению. Служили они здесь, на Камчатке. Но несколько недель назад полковника послали в командировку на Сахалин. И он взял своего водителя с собой. На Сахалине солдат познакомился с чудной девушкой, которая ему сразу же более чем понравилась. Настолько, что он не позволял себе не только ничего вульгарного, но даже в наиболее страстные мгновения не шел дальше поцелуев. Короче говоря, он решил, что как только демобилизуется, а служить ему оставалось где-то около месяца, заберет ее домой и женится на ней. Когда до конца командировки оставалось чуть больше недели, девушка пригласила его на день рождения. Он купил цветы, бутылку водки и явился к ней. Праздновали они только вдвоем, было тепло, уютно, он расслабился, и как-то незаметно они оказались в постели. А через три дня у него «закапало с конца» (появился гной при мочеиспускании). Он знал, что это означает, и тут же побежал к врачу. Врач подтвердил его догадку (это действительно была гонорея) и предложил госпитализацию. Но о какой госпитализации могла идти речь? Ему нужно было скрыть свое заболевание от полковника, да и до конца командировки оставались считанные дни. В общем, уже без всякой гарантии на выздоровление он, втайне от полковника, получил несколько уколов с повышенной дозой антибиотика, и лечение на этом кончилось. А на девушку он страшно обиделся. И перестал с ней встречаться. Уже оставался всего день до отъезда, когда они буквально столкнулись на улице. Девушка остановила его и спросила: «Что случилось? Куда ты исчез?» — «А ты не догадываешься?! — зло ответил он. — Могла бы предупредить, что больна!» — «Чем?» — удивилась она. И когда он объяснил ей, в чем дело, расплакалась и сказала, что она ничего такого даже не подозревала. Женщины ведь действительно далеко не всегда знают о собственном заражении. В конце концов, он ей поверил, и они договорились, что она тут же обратится к врачу. На следующий день он вместе с полковником отплыл на Камчатку. А на пароходе его «прихватило», и, как только они пристали к пирсу, он был отправлен в санбат. «Ну и как теперь с ней поступишь?» — спросил кто-то из больных. «Увезу», — ответил солдат.
Что же касается меня, то со временем майор справился с моими язвами и далее до конца службы я не имел претензий к своему здоровью.