В тот вечер я с радостью осталась одна в красной гостиной, где могла без помех выплакаться. Когда я покидала лиловый будуар, Их Величества поцеловали Меня и осенили знаком Креста. Я почувствовала, что Они любят меня и очень жалеют.
В красной гостиной пылал камин, но раздеваться я не стала, а села перед жарким огнем и стала думать о своем малыше. Хотя я знала, что ребенок серьезно болен, я знала одно - мое место здесь, во Дворце. Я сердцем понимала, что самое главное для меня - Государыня, и так будет всегда, когда пойдет речь о долге. Я отдавала себе отчет в том, что могу никогда не увидеть вновь мужа или сына... Но я знала одно - я последую за Императорской Семьей повсюду, куда угодно будет Судьбе.
Признаюсь, у меня были минуты слабости, когда мне хотелось оказаться у себя дома, зажить, как и прежде, безмятежной жизнью. В тот вечер у меня было особенно подавленное состояние. Угли догорали, и я пыталась в алых язычках угасающего пламени угадать свою судьбу, как делала это в стародавние годы в своей родной Ревовке. Вдруг дверь салона осторожно отворилась, и темноту пронзила полоска света... Кто-то вошел в гостиную!
Я резко обернулась, чтобы посмотреть в глаза человеку, посмевшему нарушить неприкосновенность покоев Императорской Семьи... Уж не новое ли это проявление вседозволенности со стороны революционеров?
Но поздний гость был вовсе не эмиссаром революционных властей. В стройной фигуре, стоявшей в дверях, я узнала Императрицу. Она показалась мне особенно хрупкой. Дышала Она с трудом, лицо бледное от усилия, и, когда я вспомнила, по какой крутой лестнице Ей пришлось подниматься, я испугалась, как бы не случился с бедной женщиной сердечный приступ.
- Ваше Величество, - воскликнула я, - что-нибудь случилось? Вам грозит опасность?
- Тише, Лили, - успокоила меня Государыня. - Государь и Я находимся в полной безопасности. Но Я не мог ла лечь в постель, не повидав Вас. Я все знаю о Тити, представляю, что Вы чувствуете.
Она обняла меня, словно нежная, любящая мать, стала меня ласкать и успокаивать.
- Бедное Мое, милое дитя, - проронила Она. - Только Всевышний может помочь Вам. Верьте в Него, как верю Я.
Наши слезы смешались, и Государыня еще долгое время оставалась со мной. Сцена была совершенно необычная, но я хотела бы, чтобы те, кто порочит память Государыни, смогли увидеть Ее тогда и увидеть то сострадание, любовь и понимание, которые были неотъемлемой частью натуры Государыни Императрицы. Она придавала мне силы и успокаивала, как не смог бы сделать это никто другой. Прежде чем расстаться с Нею, я услышала напоследок подбодрившие меня слова: "Возможно, нам разрешат привезти Вашего малыша из Петрограда в лазарет Красного Креста, что напротив Дворца. Тогда Вы всегда смогли бы посмотреть на него в окно".
Свободное копирование
