Как всегда навестив детей, 7 (20) марта мы с Государыней отправились в красную гостиную, где в камине горел жаркий огонь, и мы возобновили свой труд.
На столе стоял большой дубовый сундук. В нем хранились все письма, написанные Государем Императрице во время Их помолвки и супружеской жизни. Я не смела смотреть, как Она разглядывает письма, которые так много значили для Нее. Мне кажется, что некоторые Она перечитывала. Я слышала сдавленные рыдания и стоны, какие вырываются из груди, когда болит душа. Многие из писем были получены Ею еще до того, как Она стала Женой и Матерью. Это были любовные письма от Мужчины, Который любил Ее беззаветно и преданно и по-прежнему любит той любовью, которой Он пылал в юности, ушедшей навсегда. Разве мог хоть один из Них представить себе, что письма эти оросятся горючими слезами?
Государыня поднялась с кресла и, плача, одно за другим бросала письма в огонь. Какое-то мгновение бумага алела, словно пытаясь оставить свой пламенный след в душе, затем блекла и превращалась в кучку белого пепла... Увы, тебе, Юность! Увы, тебе, Любовь!
После того как Государыня предала огню письма, Она протянула мне Свои дневники, чтобы я сожгла их. Некоторые из дневников представляли собой нарядные томики, переплетенные в белый атлас, другие - в кожаных переплетах. Государыня отважно улыбнулась мне, когда я взяла их. Меня охватило невыразимое омерзение при мысли о тех бедах и несправедливостях, которые причинила Ей та страна, в которой я родилась.
- Терпеть не могу Россию! - вырвалось у меня. - Ненавижу ее.
- Не смейте говорить этого, Лили, - проговорила Государыня. - Вы причиняете Мне боль... Если Вы Меня любите, не говорите никогда, что вы ненавидите Россию. Не надо осуждать людей. Они не ведают, что творят.
Из одного из дневников выпала цветная открытка с видом Южной России. Я подняла ее. На ней были изображены молодые девушки, стоящие на лугу, усеянном цветами... Мне вспомнилась Ревовка.
- Родные края, - едва слышно проговорила я. Однако Государыня услышала мои слова.
- Что вы сказали? Повторите, Лили. Вы сказали: "Родные края". Теперь вы никогда не должны говорить, что ненавидите Россию.
Я горжусь тем, что в то трудное время Государыня Императрица смогла положиться на меня. Для Нее я всегда была Лили или Моя храбрая девочка. Для Нее я была другом, не оставившим друга в беде. То обстоятельство, что я не занимала никакой официальной должности, не имело для Нее никакого значения. Я постоянно писала письма, относила записки, встречалась с людьми по Ее поручению и от Ее имени. Я беспрекословно повиновалась Ей, и Ее нежность и воля придавали мне силы, чтобы надеяться и терпеть.
"Аутодафе" продолжалось до среды и четверга. Но в четверг в красную гостиную пришла одна из камеристок Ее Величества и попросила Ее прекратить наше занятие.
- Ваше Императорское Величество! - сказала она. - Дворники подбирают обгоревшие клочки бумаги, которые выбросило тягой из трубы. Умоляю Вас, перестаньте... Эти люди о чем-то переговариваются между собой... Они абсолютно ненадежны.
Но мы свое дело сделали: не позволили удовлетворить революционерам их любопытство!
Свободное копирование
