Я не считаю себя знатоком политики, и у меня никогда не было желания вмешиваться в политические вопросы, поэтому мне трудно судить о так называемом политическом влиянии Ее Величества. Мы почти не касались политических дел, но я со всей определенностью заявляю, что ни разу не слышала от Императрицы ни одного замечания, которое можно было истолковать как даже отдаленно прогерманское. Письма Ее Величества, написанные Ею уже после ареста Царской Семьи, которые приводятся здесь впервые, являются гораздо более убедительными доказательствами в Ее пользу, чем любые мои слова.
Когда Ее Величество писала их мне, ни Она сама, ни я не могли себе даже представить, что часть их сможет прочитать английская публика. Письма эти могли бы не дойти и до меня; они были тайно вынесены из Александровского Дворца и пересланы мне из Тобольска при чрезвычайно сложных и опасных обстоятельствах. Но каждая строчка в них дышит искренностью: они были написаны в те дни, когда над Царской Семьей нависла тень смерти...
Ни в одном из них нет и намека на истерию и интриганство. Письмо, в котором содержатся строки, имеющие отношение к флоту, возможно, поможет восстановить доб-рое имя Государыни больше, чем что-либо другое. Во всяком случае в том, что касается Ее мнимых немецких симпатий. Слепая, но тем не менее всевидящая Судьба распорядилась так, что немцы признались, что именно они выставили мины, на которых подорвался и погиб "Гемпшир". Призванная к ответу, Германия не постеснялась бы свалить вину за гибель крейсера на Ее Величество, тем более что сама Она уже не сможет защитить себя. Однако Германия не примкнула к хору клеветников, которые продолжают чернить имя Государыни Александры Федоровны. Хотя бы одно обвинение с нее снято.
Свободное копирование
