16 декабря, находясь в Царском Селе, я уведомила Ее Величество, что назавтра хочу встретиться с Григорием Ефимовичем. Но 17 декабря, около пяти вечера (я уже собиралась выйти из дома), мне позвонили из Царского Села. Ее Величеству было угодно поговорить со мной. Мне показалось, что Она взволнована.
- Лили, - произнесла Государыня, - не ходите сегодня к отцу Григорию. Произошло что-то странное. Вчера вечером он исчез, и с тех пор о нем ничего не известно, но я уверена, что все обойдется. Не сможете ли вы сейчас же приехать во Дворец?
Не на шутку расстроенная этим тревожным известием, я, не теряя времени, села в поезд и отправилась в Царское. На станции меня ждала Императорская карета, и вскоре я очутилась во дворце.
Государыня находилась в лиловом будуаре. Меня снова охватило предчувствие беды, но я усилием воли попыталась подавить в себе это чувство. Никогда еще в лиловой гостиной Ее Величества не было так по-домашнему уютно. Воздух был пропитан ароматом цветов и свежим запахом пылающих дров. Ее Величество лежала на кушетке, рядом с Нею сидели Великие княжны. На скамеечке возле кушетки устроилась Анна Вырубова.
Государыня была очень бледна, в глазах тревога. Их Высочества молчали, Анна, похоже, плакала перед моим приходом. Я услышала то, что мне уже было известно. Григорий Ефимович исчез, но, как мне кажется, Государыня и на секунду не допускала мысли, что его нет в живых. Она отвергала все мрачные предположения, утешала продолжавшую плакать Анну, а потом обратилась мне.
- Сегодня вы переночуете в домике Анны, - сказала она. - А завтра я попрошу вас встретиться вместо меня с некоторыми людьми. Мне советуют не заниматься этим самой.
Я ответила, что буду только счастлива оказать ей услугу, и после обеда пошла в дом Анны. К моему удивлению, он был занят агентами тайной полиции.
Уютная столовая была битком набита полицейскими, которые встретили меня чрезвычайно учтиво, объяснив свое появление тем, что недавно раскрыт заговор с целью убить Государыню и Анну Вырубову. Новость была не очень-то утешительная, но я решила не нервничать и, пожелав полицейским офицерам покойной ночи, отправилась в спальню Анны Александровны.
Знакомая комната показалась мне какой-то чужой. В темных углах ее мерещилось что-то жуткое, казалось, сам воздух пропитан запахом смерти. По своей натуре я не суеверна, но, признаюсь, мне стало не по себе, когда с грохотом упала икона, сбив при падении портрет Распутина. Я поспешно разделась и легла в кровать, но уснуть не могла. Я лежала с открытыми глазами несколько часов и, лишь под утро задремав, внезапно была разбужена страшным шумом. Откуда-то издалека до меня донесся топот бесчисленного множества ног. Огромная толпа двигалась к Царскому Селу. В голове у меня мелькнула кошмарная мысль: должно быть, в Петрограде произошел мятеж. Я выпрыгнула из постели, накинула на плечи плед и кинулась в столовую. Но там было тихо: полицейские офицеры спали прямо на полу. Мое появление разбудило их.
- Что случилось, мадам? - спросили они.
-А разве вы сами не слышите? - нетерпеливо ответила я. - Шум... толпа... Я уверена, что в Петрограде произошло что-то ужасное.
- Мы ничего не слышали.
- Уверяю вас, я не могла ошибиться.
Полицейские открыли ставни, затем окна. Все было тихо. Стояла глубокая тишина, какая бывает лишь зимой. Ничего не сказав, офицеры закрыли окна.
- Вам, видно, что-то приснилось, мадам, - произнес один из них сочувственно. - Расшалились нервы, и есть с чего.
Но я была иного мнения. Разумеется, я много пережила в тот день, однако то, что я слышала, не было кошмарным сном или обманом слуха. Когда я снова вошла в мрачную спальню, где на полу валялась икона и портрет старца, я содрогнулась. Я не все еще поняла до конца, но для меня приподнялась завеса, и я слышала быстро приближающиеся шаги мятежа и убийств.
Хотя во Дворец я пришла рано, Ее Величество была уже на ногах и очень приветливо поздоровалась со мной. Она сообщила мне, что Протопопов настоятельно рекомендовал Ей никого не принимать: раскрыт заговор с целью убить Ее. И тут Она впервые призналась, что у Нее дурные предчувствия относительно судьбы Григория Ефимовича. За себя Она не боялась; Она была безмятежна и не испытывала ни малейшего страха. Я была так этим поражена, что невольно воскликнула:
- Ваше Величество, вижу, Вы совсем не боитесь смерти. А я всегда боюсь умереть - я ужасная трусиха.
Ее Величество удивленно посмотрела на меня:
- Неужели, Лили, Вы действительно боитесь смерти?
-Действительно, Ваше Величество.
- Не могу понять людей, которые страшатся умереть, - проговорила Она спокойно. - А Я всегда смотрела на смерть как на друга, как на избавление от земных страданий. Вы не должны бояться смерти, Лили.
Свободное копирование
